«Все это надо принести к выписке из роддома».

Никакой подписи. Твердый, четкий почерк.

* * *

Уже через четыре дня Лену с ребенком можно было забиратьдомой. Кротов, очень торжественный, в светло-сером костюме, с букетом роз,стоял в вестибюле роддома. Впервые в жизни в свои сорок лет подполковникзабирал из роддома жену с новорожденным ребенком…

Наконец вышла Лена, бледная, похудевшая. Рядом шла медсестрас маленьким сверточком в розовых лентах. Отдав Лене цветы. Кротов осторожно инеумело взял из рук сестры ребенка.

– Ну, кто так держит? Тоже мне, папаша! Это же тебе небукет. – Сестра откинула кружевной треугольник, и Кротов увидел крошечноерозовое личико.

– Очень симпатичная девчонка, вылитый папа! – заметиласестра.

Когда они подошли к машине, Лена взяла малышку у него изрук.

– Подожди, я на секундочку. – Она побежала к воротам.

У ворот стояла высокая блондинка в черных джинсах и чернойкожаной куртке. Что-то в ней показалось Кротову знакомым. Он увидел, как Ленарасцеловалась с блондинкой, как та осторожно откинула пеленку и рассматриваетличико ребенка. О чем они разговаривали, он не слышал.

– Кто это? – спросил он, когда Лена вернулась к машине.

– А ты не догадываешься? Это Светлана.

– Ну, в общем, я догадался. Она столько всего накупила длянашей девочки, надо бы деньги отдать, неудобно.

– Она не возьмет… Скажи мне, молодой папаша, как мы назовемребенка?

– Я об этом уже четыре дня думаю, – вздохнул Кротов, –оказывается, это так трудно – выбрать имя. Вот мне, например, очень нравитсяимя Елизавета…

– Угадал! – обрадовалась Лена. – Мне это имя тоже оченьнравится. Так маму мою звали. Послушай, как красиво звучит: Елизавета СергеевнаКротова!

Вечером к ним в гости пришел Гоша Галицын. Когда сели застол, он сказал:

– Помнишь, ты обещала рассказать мне о своем первом и самомсильном нью-йоркском впечатлении? Давай, рассказывай!

– Когда мне было четырнадцать лет, – задумчиво произнеслаЛена, – я зачитывалась повестью Селенджера «Над пропастью во ржи». Там естьэпизод, как герой сидит у пруда в Центральном парке и думает, куда деваются назиму утки. Пруд ведь замерзает, а у них подрезаны крылья. Так вот, моим самымсильным впечатлением был этот пруд у южного входа в Центральный парк, и этиутки… Мне тоже, как Холдену Колфилду, никто не мог ответить, куда они деваютсяна зиму.

– И это все?! – У Гоши в голосе звучало разочарование.

– Разве этого мало? – спросил Кротов.

Середина мая была очень жаркой. Столбик термометра днемподнимался до тридцати пяти градусов. Москва плавилась в лучах ослепительногосолнца, на небе не было ни облачка. Такая жара в мае случается раз в двестилет, не чаще.

Под старыми широкими дубами сада «Эрмитаж» было хоть немногопрохладней. Там и сидела Лена Полянская в тонком шелковом платье, в темныхочках, с книжкой на коленях. Маленькая Лиза уютно посапывала в коляске. Рядомлежал Пиня с высунутым до земли языком. Лена должна была выбрать какой-нибудьрассказ модного английского писателя Кевина Лаудстера для сентябрьского номеражурнала «Смарт». Сейчас она размышляла, взяться ли за перевод самой или отдатькому-нибудь из переводчиков. Было воскресенье. Сергею Кротову пришлось заехать– на работу часа на два, не больше. К часу дня он рассчитывал освободиться исразу отправиться со своим семейством на пляж в Серебряный Бор. Поэтому оноставил Лену с малышкой в саду «Эрмитаж», напротив Петровки,38.

Лена не видела, как у входа в сквер остановилсячерный."Сааб" и из него вылез невысокий лысоватый господин в белыхльняных брюках и голубой рубашке. Сказав несколько слов громиле-шоферу,господин направился по дорожке сквера к скамейке, на которой сидела Лена.

Проснулась и заплакала Лиза. Лена взяла ее на руки.Лысоватый господин присел на край лавочки и произнес:

– Какой красивый ребенок!

– Спасибо, – вежливо улыбнулась Лена.

– Надо же, – продолжал незнакомец, – нет еще и трех месяцев,а уже такое умное личико. Здравствуйте, Елена Николаевна. Вы отлично выглядите– похудели, помолодели.

– Что, простите? – Лена удивленно всматривалась в совершеннонезнакомое лицо.

– Не пытайтесь меня узнать. Мы с вами никогда прежде невстречались. Лысоватый господин достал сигарету, закурил, сделал глубокуюзатяжку и зажмурился. – Вам большой привет от Светланы.

– Спасибо. Как у нее дела?

– Неплохо, совсем неплохо. После ваших совместныхприключений в Нью-Йорке она получила повышение. Вас, между прочим, тожеследовало бы как-нибудь наградить за мужество и смекалку. Но вы, к сожалению,работаете не в моем департаменте. Да, забыл представиться. Андрей Иванович, –он протянул руку, и Лена машинально пожала твердую, сухую ладонь.

– Очень приятно…

– Я владею крупной фармацевтической фирмой. Хочу предложитьвам определенного рода сотрудничество.

– Я не имею отношения к фармацевтике! – Лена встала и,уложив Лизу в коляску, шагнула в сторону выхода. – Простите, мне пора.

– Постойте, Елена Николаевна! Мы даже не начали разговор.

– А стоит ли? – пожала плечами Лена.

– Уверен, что стоит.

– Я должна вам сказать «спасибо» за то, что вы поручилиСветлане меня охранять? Ну что ж, большое спасибо. Теперь, как я понимаю,пришло время расплатиться за это?

– Ох, Елена Николаевна, зачем вы все так огрубляете? Вы жетонкий, умный человек. Да, я помог выжить вам и вашей чудесной девочке. Но вытоже помогли мне.

– В таком случае мы квиты.

– Да. Мы квиты. Поэтому теперь можем говорить как равные.Если хотите, как партнеры.

– А если я не хочу? Если не хочу говорить с вами как спартнером? Какое может быть партнерство? Вы работаете в ФСБ, занимаетесьпроизводством эликсира молодости из живого сырья. Когда-то этим поддерживалижизнь в немощных старцах из аппарата ЦК, омолаживали их жен, любовниц, не знаю,кого там еще. Препарата требовалось мало – только для избранных, для узкогокруга элиты. И ведомство ваше называлось по-другому, менее красиво и болееконкретно. А теперь эликсир молодости стал товаром и выходит из-под вашегоконтроля.