Что ж, беднягу можно было понять. Арка и в самом делесмотрелась премерзко: гигантская белая загогулина, и сверху —урод-Освободитель, тычущий в небо фаллообразным автоматом ППШ. В нем-то,автомате, и заключался весь смысл Конструкции, но не объяснять же это членамкомиссии!

Значит, опять, как во время утверждения памятника ОтцуРусского Флота, придется прибегнуть к куммупенетрации, с тоскливым чувствомподумал Ягкфи. А что прикажете делать?

Он посмотрел лиловому генерал-губернатору в маленькие,замутившиеся от ярости глазки, переключил растринг с шестой позиции начетырнадцатую и звучным, размеренным голосом заговорил:

— Снеся безвкусную эклектическую постройку, запирающуюглавную площадь демократической России в контур меж мавзолеем тоталитарногоидола и напоминанием о кровавых годах опричнины, мы очищаем легкие нашейстолицы для вдыхания свежего воздуха нового тысячелетия и меняем весьэнергетический окрас кровеносной системы столицы с венозно-багряного наартериально-алый, светлый, жизнеутверждающий…

Через минуту импульс начал действовать, игенерал-губернатор, будто погрузившись в транс, стал одобрительно покачиватьголовой и слегка пошлепывать мягкими губами в такт велеречивой бессмыслице.

— Да, — сказал он наконец. — Да, в трындуВасилия. Сука такая, вздохнуть площади не дает. Ставь свою хреновину.

Старика было жалко, но времени оставалось катастрофическимало — не до сантиментов. Остальные члены комиссии тут же единогласно утвердилипроект, а пресс-секретарь его превосходительства подошел и, обласкавтриумфатора бархатистыми восточными глазами, шепнул: «Все моими стараниями-с. Свас, душа моя, причитается». Жалкий мздоимец. Знал бы он…

Как обычно, куммупенетрация отняла много праны, и по широкойбелой лестнице генерал-губернаторовой резиденции Ягкфи спускался совершеннообессиленным. Начальник охраны, ожидавший в вестибюле, лаконично, по-военному, доложил:

— Через главный нельзя. Демонстранты. Уже пронюхали.Разорвут. Пожалуйте через черный.

Но и у черного хода вышло не слава Тефалю. Едва Ягкфи шагнулиз дубовых дверей под холодный ноябрьский дождик, как из-за колонны выскочилкакой-то очкастый, бородатый и бросился на зодчего с кухонным ножом.Перехваченный бдительными телохранителями, забился в их крепких руках, истошнозавопил, клацая зубами:

— За что, за что ты так ненавидишь Москву, зверь?! Чтоона, бедная, тебе сделала?!

Ягкфи распорядился отпустить несчастного безумца, а сам,опечаленный, сел в «паккард» и велел ехать домой. Бедные, заблудшие, Тефаль имсудья. Не ведают, что творят.

Труднее всего было привыкнуть к этой слепой ненависти, хотяи москвичей, конечно, тоже понять можно. Подгоняемый неумолимым напоромвремени, он понаставил на Москве немало отвратительнейших чудищ. Сначала —бронзовый бестиарий у священной кремлевской стены, потом нарезанного ломтиками,да еще и пронзенного рогатиной змееныша на Наполеоновой горе, потом ключевойэлемент всей Конструкции — кошмарного истукана над съежившейся Москвой-рекой.Сего последнего невежественные туземцы пытались подорвать, да уберегВсемилостивый Тефаль.

Зато теперь, с принятием проекта Триумфальной Арки, заданиебыло почти исполнено. Взорвать злосчастный, ни в чем не повинный храм с егоузорчатыми луковками — неделя; кое-как соорудить(или, как говорит егопревосходительство, сляпать) белый бетонный каркас с гипсовым автоматчиком —две недели; еще восемь дней на сборку замаскированного в автоматегиперлокатора. И тогда все будет готово: невидимая дуга копронаведенияперекинется от автоматного дула к кудлатой башке пучеглазого царя, а двакорректирующих луча (кольцеобразный микродиапазоновый с Наполеоновой горы идиффузионный от Манежных зверушек) не дадут сигналу ослабнуть. ЗаданиеМежзвездного комитета будет выполнено точно и в срок.

Президент изящной Академии запер за собой дверь спальни,встал перед зеркалом, покривившись, посмотрел на свое отражение: вислые щеки,мясистые губы, хрящеватый ком носа. Обитатели Земли простодушны, неиспорчены,по-своему даже трогательны, только вот внешность у них — с непривычкииспугаешься. Да и привычка не больно-то помогает. Этак забудешь, как выглядятнормальные лица.

Он оглянулся, борясь с искушением. А что? Дома никого. Опятьже дело сделано — можно себя и побаловать.

Решительно расстегнул шов, скрытый в жировых складках шеи,взялся рукой за подбородочные брылы, осторожно потянул, и маска капюшономповисла на спине.

Хорош, ох как хорош собой был Ягкфи Еыукуеудш (так на самомделе звали существо, известное столичным жителям под совсем иным именем) —той редкостной, драгоценной красотой, что встречается лишь на старинныхмезогранских селенограммах: точеная линия зубохвата, мужественные кольцесбросыстрамзы, мягкий лучистый свет люминозыров (особенно левого нижнего, прикрытогоподрагивающим полупрозрачным стробовеком).

Милая, милая, произнес про себя Ягкфи, воскрешая в памятидорогие сердцу черты. Ты только меня дождись, уже недолго осталось.

Благодаря системе копронаведения, выстроенной встратегически важной точке планеты Земля, третья ракетная флотилия с Тефалевойпомощью благополучно преодолеет 36364585900000000 эонов межпланетногопространства и прецизионно высадит на Ленинских горах спасателей — Министерствапо чрезвычайным ситуациям.

За время командировки Ягкфи успел всей душой привязаться кславным игнорамусам, населяющим голубую планету. Им, бедняжкам, невдомек, чтоиз невидимых песочных часов их земного бытия высыпаются последние крупинки.Земляне радуются, как дети, подсчитывая, сколько дней осталось до цифры с тремянулями. Но в миг, когда часы на Спасской башне (которая специально для этойцели была возведена предшественником Ягкфи, опытным скаутом по имени АнщвщкЛщтэ) пробьют роковую полночь, наступит тот самый конец света, о котором людейпредупреждал еще Шщфтт Ищпщыдщм. Мол, упадет на землю звезда, и отворитсякладезь бездны, и помрачится солнце, и обезумеют компьютеры — одним словом,произойдет интрапланетарная микрокатастрофа, предсказанная Межзвезднымвычислительным центром еще две световые недели назад.

Земляне предостережения не поняли, и теперь ясно, что это клучшему — страшно представить, какая бы тут началась паника. Но паники небудет: магическая формула, спасительная молитва, с некоторых пор звучащая втелеэфире, призвана успокоить туземцев, внедрить в их подсознание оптимизм иверу в будущее.

Слава Тефалю, теперь все и в самом деле устроится. Прилетятутыканные антеннами корабли спасателей (невежественные переводчики «Откровения»вообразили, что речь идет о саранче: «у ней были хвосты как у скорпионов, и вхвостах ее были жала»), корабли разместят в своих четырехмерных недрах всехобитателей Земли, предварительно их усыпив, а проснутся земляне уже на планетеВуфер, как две капли воды похожей на Землю, только трава там не зеленая, арозовая, и вода белая. На Буфере уж и отделочные работы заканчиваются.