— Не беспокойтесь, миссис Фаррел, — заверил Джо, разглядываяее в зеркальце заднего обзора, — никто нас не остановит. Даже если насперехватят, все равно близко не подойдут, ведь я упакован!

— Упакован? — тупо повторила Мередит, глядя на пустое месторядом с ним, почти ожидая увидеть полураскрытый чемодан. — Что же вы упаковали?

— Удочку.

— Вы собираетесь на рыбалку? Сейчас?! Джо разразился лающимсмехом и вместо объяснений распахнул черный пиджак.

— Удочка, — повторил он, и Мередит широко раскрытыми отужаса глазами уставилась на рукоятку револьвера, торчащую из кобуры,укрепленной под мышкой.

— О Боже! — выдохнула она и, мгновенно обмякнув, сползла насиденье, мучаясь мыслями о том, что могло случиться с Лайзой. Мужчины довелиМередит до того, что ей было совершенно все равно, если Паркер и Мэтт проведутэту ночь в тюрьме за нарушение порядка в общественном месте, но о Лайзе онабеспокоилась. Мередит видела, как Паркер первым замахнулся на Мэтта ипромахнулся, и не сомневалась, что он затеял драку, но не намереваласьоправдывать Мэтта, ведь он был трезв и все же превратил дурацкий выпад пьяногов трактирную свару!

Мередит припомнила, что Лайза возилась с застежкой сумочки вту минуту, когда Паркер замахнулся на Мэтта, подняла глаза, услышав чей-токрик, и увидела, как Паркер валится на пол. Скорее всего именно поэтому Лайзаринулась в драку… наверняка из совершенно дурацкого и непонятного желаниязащитить Паркера, к которому, казалось, всегда питала неприязнь. Сцены одна задругой проплывали перед глазами Мередит, и не будь ей так противно, онанаверняка рассмеялась бы при воспоминании о том, как Лайза отводит кулак, чтобывлепить Мэтту прямо в глаз. В такие моменты можно лишь пожалеть, что у нее, каку Лайзы, никогда не было братьев, на которых можно было бы оттачиватьмастерство, мрачно думала Мередит. Правда, она не видела, попала ли Лайза вцель, потому что сама в то время наклонилась, чтобы помочь Паркеру, но когдаподняла голову, локоть Мэтта врезался ей в глаз, и до Мередит только сейчасдошло, что вокруг глаза все онемело. Осторожно притронувшись к нему кончикамипальцев, она обнаружила, что глаз сильно припух.

Несколько минут спустя, она вздрогнула от резкоготелефонного звонка. Такой обычный звук казался странно неуместным в летящемлимузине, за рулем которого, по всей вероятности, сидел бывший гангстер.

— Это вас, — жизнерадостно объявил Джо. — Мэтт. Ониблагополучно убрались из ресторана. Все в порядке. Он хочет поговорить с вами.

Известие о том, что Мэтт звонит ей сейчас, после всего, чтоей пришлось вынести по его вине, подействовало на Мередит как фитиль,поднесенный к пороховой бочке. Она буквально сорвала трубку с рычагов,вделанных в боковую панель, и поднесла к уху.

— Джо говорит, что у тебя все благополучно, послышался тихийнизкий голос Мэтта. — Твое манто у меня, и…

Но Мередит не собиралась слушать дальше. Очень медленно, согромным злорадством и бесконечным удовлетворением она положила трубку. Десятьминут спустя, когда впереди уже виднелся дом Мередит, Джо со всей грациозностьюпилота «Боинга — 727», приземляющегося на слишком короткой посадочной полосе, сзубодробительным скрежетом тормозов остановил лимузин, и поскольку смог неубить Мередит, врезавшись в мчавшуюся навстречу машину, и не дал ей попростуумереть от страха, широким жестом распахнул дверцу и, удовлетворенно улыбаясь,объявил:

— Приехали, миссис Фаррел, живые и здоровые. Мередит сжалакулаки. Но тридцать лет цивилизованного поведения и заложенные в детстве основыхорошего воспитания нелегко преодолеть, поэтому она вынудила пальцы разжаться,вышла из машины на подгибающихся ногах и вежливо, хотя и фальшивым голосомпожелала Джо доброй ночи. Однако он настоял на том, чтобы проводить ее, и всеоказавшиеся в этот момент в вестибюле обернулись, с изумлением разглядывая ее,— от охранника до жильцов, пораньше возвращавшихся домой.

— Д-добрый вечер, м-мисс Бенкрофт, — пролепетал, заикаясь,охранник, раскрыв от изумления рот.

Мередит, естественно, отнесла столь пристальное внимание насчет своего внешнего вида, но, мужественно подняв подбородок, решила идтинапролом.

— Добрый вечер, Терри, — ответила она с вежливой улыбкой,поспешно выдергивая руку из лапы Джо.

Однако через несколько минут, когда Мередит открыла дверьквартиры и взглянула на свое отражение в зеркале фойе, ей стало не до улыбок.Она замерла как вкопанная, расширив от ужаса глаза, и невольно расхохоталась. Содного бока волосы стояли дыбом, с другого же выглядели так, словноукладывались электрическим миксером. Жакет-болеро, так изящно сидевший на ней вначале вечера, наполовину свисал с плеча, а аскотский галстук был безнадежнопомят.

— Очень мило, — саркастически сообщила она своему отражениюи закрыла за собой дверь.

— Мне в самом деле пора домой, — вздохнул Паркер, потираяноющую челюсть, — уже одиннадцать часов.

— Твой дом наверняка осадили репортеры, — твердо объявилаЛайза — Вполне можешь переночевать у меня.

— А Мередит? — вспомнил Паркер, когда Лайза вернулась изкухни и протянула ему очередную чашку чая.

Лайза ощутила странную колющую боль в сердце при мысли отом, что он по-прежнему мечтает о женщине, которая его не любит. И, более того,для него, вероятно, она последняя женщина на Земле, удостоенная его внимания.

— Паркер, — мягко предупредила она, — там все кончено.

Он поднял голову, оглядел Лайзу в неярком свете лампы,только сейчас поняв, что она имеет в виду его будущее с Мередит.

— Знаю, — мрачно кивнул он.

— Но это еще не конец света, — продолжала Лайза, усаживаясьрядом, и Паркер в который раз заметил, как огонь играет рубиновыми отблесками вее волосах. — Ваши отношения с Мередит были очень удобными для вас обоих, нознаешь, что происходит с такими браками через несколько лет?

— Нет, а что, по-твоему?

— Превращаются в тоску смертную. Паркер молча допил чай и,поставив кружку, принялся осматриваться, поскольку неизвестно почему опасалсявзглянуть на Лайзу Обстановка комнаты сочетала в себе элементы эклектическогомодерна и очаровательного традиционного стиля с совершенно неожиданными дляхарактера Лайзы предметами искусства, расставленными там и сям. Комната былапохожа на хозяйку — такая же дерзкая, ослепительная, переменчивая. Ацтекскаямаска стояла на вызывающе современной зеркальной подставке рядом с креслом,обитым светло-персиковой кожей, а рядом располагался горшок с плющом. Зеркалонад камином явно относи лось к концу двадцатого века, а на каминной доске былирасставлены английские статуэтки из фарфора «челси»[6].