Викарий посмотрел в сияющее лицо Элизабет и не смог отказатьей в таком маленьком удовольствии.

– Ну что ж, думаю, ничего страшного в этом нет, если выобещаете, что будете осторожны.

– О, конечно, я обещаю.

Элизабет сбросила туфли и несколько минут кружила,поднимаясь по дереву, а потом исчезла в вышине – там, где уже не было ступенек.Дункан был поражен, когда понял, что она взобралась на дерево без помощи старыхдосок. Он стал кричать, чтобы она была поосторожнее, но вскоре понял, что вэтом нет необходимости – Элизабет уже достигла середины дерева и направлялась кшалашу.

Элизабет уже добралась до той ветки, где находился полшалаша, и заглянула внутрь. Он оказался достаточно высоким, чтобы она могластоять в нем, не сгибаясь, видимо, Ян был очень высоким даже подростком. Она синтересом оглядела старый столик, стул и большой деревянный ящик. Больше вшалаше ничего не было. Отряхнув руки, девушка выглянула в окно шалаша, и у нееперехватило дыхание от открывшейся перед ней красоты – холмы и долины в полномцвету, вишня, боярышник, колокольчики… Она отвела от окна восхищенный взгляд иснова осмотрела небольшое помещение. Взгляд ее снова упал на выкрашенный белойкраской ящик, и она присела и смахнула с него пыль. Через всю крышку проходиланадпись: «Частная собственность Яна Торнтона. Не открывать – опасно для жизни!»Но, видимо, мальчик посчитал словесное предупреждение недостаточным и потомуниже нарисовал череп с костями.

Элизабет смотрела на ящик и вспоминала свой собственныйшалаш, где она от одиночества устраивала чаепития со своими куклами. У нее тожебыл свой «сундук с сокровищами» – правда, ей не было нужды рисовать на немчереп с костями. С задумчивой тихой улыбкой она попыталась вспомнить, какие жесокровища хранила в своем огромном сундуке с блестящими медными петлями изамками. Ожерелье, вспомнила она, подаренное ей в шесть лет отцом, миниатюрныйкукольный фарфоровый сервиз, который ей подарили родители в семь лет, ленты –тоже для кукол.

Она смотрела на старый ящик и думала, что этот взрослыйсильный мужчина когда-то тоже был ребенком и так же, как она, имел свои тайныесокровища и придумывал себе игры.

Заглушив угрызения совести, Элизабет положила руку на замок.Наверное, ящик пуст, сказала она себе, поэтому нельзя считать это настоящимподглядыванием…

Девушка подняла крышку ящика и в недоумении уставилась наего содержимое. Сверху лежало ярко-зеленое перо, должно быть, попугая, подумалаона, под ним – три одинаковых серых камушка, по какой-то причине имевшие длямаленького Яна особенную важность, так как они были тщательно отполированы иоглажены. Рядом с камушками лежала большая морская раковина с нежно-розовойвнутренностью. Вспомнив, как родители тоже однажды принесли ей раковину,Элизабет подняла ее и приложила к уху, слушая монотонный шум моря, потомосторожно отложила ее и достала набор цветных карандашей. Под ними обнаружилсянебольшой альбом для набросков. Элизабет взяла его в руки и открыла. Глаза еевосхищенно расширились, когда она увидела мастерски выполненный набросоккрасивой молодой девушки на фоне моря, с длинными, развевающимися на ветруволосами. Девушка сидела на песке, подвернув под себя ноги, и разглядывалабольшую раковину, точь – "-точь такую же, какую только что рассматривалаЭлизабет. На следующем рисунке была изображена та же девушка, которая немногоискоса смотрела на художника и улыбалась ему так, словно они оба знали какой-тосекрет. Художнику удалось изумительно точно поймать позу, выражение лица инастроение девушки. Все детали были тщательно выписаны, Элизабет даже смогла разглядетьмедальон на ее шее.

Кроме этих двух, были еще и другие рисунки – не толькодевушки, но также мужчины и женщины, которые, видимо, были родителями Яна,встречались изображения кораблей и даже собаки. Охотничий Лабрадор, с первоговзгляда узнала Элизабет, и снова заулыбалась. Собака выставила вперед уши,склонила набок голову, весь вид ее выражал ожидание зова хозяина.

Элизабет была настолько потрясена мастерством художника иглубиной чувств, выраженных в рисунках, что долго стояла, пытаясь свыкнуться сэтим новым, незнакомым ей образом Яна. Наконец она очнулась от задумчивости ирешила рассмотреть единственный оставшийся в ящике предмет – маленький кожаныймешочек. Несмотря на то, что викарий разрешил ей осмотреть шалаш, девушкачувствовала, что. не имеет права без спроса вторгаться в личную жизнь Яна и чтоей не следует развязывать этот мешочек. Но соблазн узнать что-то новое об этомзагадочном человеке был слишком велик, и она не смогла устоять. Распустивтесемки, Элизабет перевернула мешочек вверх дном, и ей на руку упало тяжелоекольцо. Не веря своим глазам, Элизабет поднесла его к свету: в центремассивного золотого перстня сверкал огромный четырехугольный изумруд, внутрькоторого был заключен замысловатый золотой крест с изображением льва, стоящегона задних лапах. Она не была знатоком драгоценностей, но и без этого было ясно,что перстень был изумительной работы, изумруд – настоящим и стоил кучу денег.Она вгляделась в крест, пытаясь восстановить в памяти изображениягеральдических крестов, которые изучала перед лондонским дебютом, и хотя онказался ей смутно знакомым, она так и не смогла определить его принадлежность.Решив, что крест мог быть и не гербом, а просто декоративной деталью, Элизабетбросила перстень обратно в мешочек и крепко затянула тесемки. Очевидно, вдетстве Ян придавал этому перстню не больше значения, чем своим серым камушками раковине, но она не сомневалась, что если бы он увидел его сейчас, то осозналбы его ценность и положил бы в более надежное место. Девушка поморщилась,представив, как он разозлится, когда узнает, что она рылась в его вещах. Нодаже зная о предстоящем выговоре, она не могла не сказать ему о своей находке.Альбом с набросками она тоже решила захватить с собой. Эти рисунки достойнытого, чтобы заключить их в рамки и держать на виду, а не на улице, где онимогут испортиться от сырости.

Закрыв ящик, Элизабет снова поставила его у стены, где оннаходился, и еще раз улыбнулась при виде черепа с костями. Ее сердце смягчилосьот мысли о мальчике, который спрятал свои мечты в «сундук с сокровищами». И тотфакт, что мальчик вырос в холодного и недоступного мужчину, никак не могповлиять на вспыхнувшую в ее сердце нежность. Сняв с головы тонкий газовыйшарф, Элизабет обвязала его вокруг талии, потом засунула за него альбом снабросками и надела перстень на палец, за неимением места, куда его можно былобы спрятать на то время, пока она будет спускаться вниз.

Ян, возвращавшийся с западной стороны дома, издалека видел,как Элизабет покрутилась вокруг дерева, а потом исчезла. Оставив дичь в сарае,он направился к дому, но потом изменил направление и пошел к дереву.

Положив руки на бедра, он встал под деревом, задумчивопосмотрел на заросший мхом склон холма, спускавшийся к ручью, и нахмурился, непредставляя, как ей удалось здесь спуститься. Однако очень скоро сомнения Янабыли развеяны, когда над его головой раздался сильный хруст веток. Он посмотрелнаверх, но сначала ничего не увидел. Когда же разглядел, то принял увиденное заобман зрения. Из ветвей высунулась длинная стройная обнаженная нога, ища подсобой опору, затем к ней присоединилась другая нога, и обе они повисли ввоздухе.