– Добро пожаловать домой, сынок. – Отец похлопал его поруке, и слезы сдавили ему горло, когда Спенсер потянулся и изо всех сил сжалего руку.

– Я очень люблю тебя, папа. Господи, я надеюсь, что этастрана хоть ненадолго перестанет ввязываться во всякие войны! Я это заслужил.

– Надеюсь, на этот раз ты уволишься из запаса, –улыбаясь поддразнила его Элизабет, и он рассмеялся.

– Об этом ты теперь можешь не беспокоиться. В следующийраз они призовут другого парня вместо меня, а я останусь дома и начну толстеть,пока моя жена будет рожать детей. – Он произнес это в шутку, но, с другойстороны, ему хотелось немного прощупать почву.

Ему нужно обсудить с Элизабет очень много вопросов, а этотбыл один из самых важных. Элизабет ничего не ответила, лишь улыбнулась. Нокогда они, почти сразу после того, как оказались в доме на Бродвее, закрылись вспальне, Спенсер понял, что отношение к детям у нее не изменилось. Первым деломон снял форму и бросил ее на пол, мечтая увидеть, как она сгорит. Он принял души осторожно приблизился к Элизабет. Воюя в Корее, он многое решил для себя, ноне все. Жена стала сейчас намного реальнее, ведь о Кристел он уже очень давноничего не слышал, и ее образ постепенно начал стираться из его памяти, хотя онвсе еще вспоминал о ней. За эти три года он много раз менял решения. Теперь емунадо узнать, как его жена собирается жить дальше, и в первую очередь, хочет онаили нет иметь детей. Он уже давно решил, что больше не будет играть с ней вигры. Ему необходимо конкретно знать, что она собой представляет и чего хочетот него и от жизни. Если ее желания окажутся для него неприемлемы, им нетсмысла оставаться мужем и женой. Конечно, он должен дать ей шанс, но он тожеимеет право выбора, и он не уверен, что его выбор падет на Элизабет Барклай. Онвидел слишком много смертей и слишком много людских страданий, чтобы теперьрастрачивать свою жизнь на женщину, которая ему не нужна. Жизнь слишкомкоротка, а ему – тридцать четыре, и можно сказать, что он прожил уже половину.Оставшаяся часть слишком дорога ему, и он не желает тратить ни единого моментаиз нее, находясь рядом с человеком, который не понимает его.

В тот же день, после полудня, он опять вернулся к этомуразговору, когда они собирались к обеду. Она сидела в ванне, заполненной ароматнойпеной. Он только что принял душ и, обмотав бедра полотенцем, осторожно приселна краешек ванны, чувствуя себя неловко рядом с ней. Он выглядел даже лучше,чем раньше. Его по-мальчишески стройное тело говорило о том, что несладкожилось там, в Корее.

– Как ты относишься к тому, чтобы в ближайшее времязавести ребенка?

Она удивленно посмотрела на него и улыбнулась:

– Вообще ребенка или моего ребенка?

Ее брат с Сарой недавно заявили, что вообще не собираютсяиметь детей, и это их решение нисколько не удивило ее.

– Конкретно нашего. – Он без улыбки ждал ответа. Длянего это было важно, и он не хотел больше с этим тянуть.

– В последнее время я об этом не думала. Да и как мнеэто могло прийти в голову, ведь ты был далеко. – Она улыбнулась и красивым движениемвытянула ноги, всколыхнув воду, покрытую пузырьками пены. – Но почему тыспрашиваешь? Неужели этот вопрос необходимо решить именно сегодня? – Онавыглядела раздраженной, ей было неуютно под его взглядом в этой пенной ванне.

– Может быть. Кстати, тебе не кажется, что сам факттого, что мы должны «решать» этот вопрос, уже о чем-то говорит?

– Нет, не кажется. Это такая вещь, с которой не следуетспешить.

– Как твой брат и Сара? – Его раздраженный голос предвещалссору. Но ему необходимо принять решение. И как можно быстрее. То, что он всеэти три года думал сразу о двух женщинах, чуть не свело его с ума.

– И они ничего не могут с этим поделать, Спенсер. Яимею в виду нас. Мне двадцать четыре года, и я еще не добилась, чего хотела бы,между прочим, отчасти из-за тебя. И у меня очень ответственная работа вВашингтоне. Я не собираюсь жертвовать ею ради ребенка.

Вот он и получил ответ. Его только ужасно разозлило, как онаэто ему преподнесла.

– Мне кажется, ты отдаешь предпочтение не тому, чемуследовало бы.

– Ты просто иначе смотришь на вещи. Для тебя ребенок –это милое и забавное существо, которое будет всегда ждать тебя дома. Для меняже это – огромная жертва. Согласись, это две большие разницы.

– Да, конечно. – Он встал и потуже затянул полотенце.Она улыбнулась, думая о том, как все-таки глупо он выглядит с этим розовымполотенцем, намотанным вокруг бедер. – Это никакая не жертва, Элизабет. Мыдолжны оба хотеть ребенка.

– Да, но «мы» не хотим. Ты – да. И может быть,когда-нибудь этого захочу и я. Но не сейчас. Сейчас еще не время. Для меняглавное – моя работа.

Он уже устал это слушать, и она прекрасно знала, как онненавидит Маккарти.

– Неужели эта чертова работа действительно так важнадля тебя?

Важна, он знал, и спрашивать не надо было. В Токио во времяих свидания она только об этом и говорила.

– Да. – Она посмотрела ему прямо в глаза. Она небоялась сказать ему правду, она всегда делала это. – Эта работа очень важна дляменя, Спенсер.

– Но почему?

– Потому что она позволяет мне чувствовать себянезависимой.

Он не хотел, чтобы его жена была независимой... но и нетолько это... В ней проглядывало что-то еще... хотя, может быть, он просто ещек ней не привык. Они так мало жили вместе. А в ней всегда чувствовался вызов, иему все время хотелось подчинить ее себе. Но в глубине души он знал – Элизабетникогда не подчинится ему.

– Я взяла отпуск, чтобы встретить тебя и побыть здесь стобой. Но, Спенсер, когда мы вернемся домой, я снова буду работать, и, надеюсь,ты меня поймешь.

– В отличие от меня, не так ли?

Она молча наблюдала, как он закурил сигарету. Война оченьжестоко обошлась с ним, как, впрочем, и со многими другими. Но он прошел черезнее и справился с собой, преодолел тот ужасный период, когда перестал писатьКристел. Но это время он не забудет никогда. Он никогда не сможет забыть, каклюди умирали у него на руках, погибали на этой чужой, ненужной им войне. Этигоды навсегда останутся в его памяти.

– А где, между прочим, теперь наш дом? Я так понял, мыраспрощались с Нью-Йорком? И что это значит для меня? Полагаю, я теперьбезработный?

– Тебе все равно не нравилась твоя работа. – Онасказала это уверенным тоном. Да, с ней бесполезно спорить. – Ты сам говорил мнеоб этом еще в Токио.

– Возможно. Но нам нужно платить за жилье, на что-тожить. Я не чувствую себя в достаточной мере независимым, как ты это называешь.Мне нужна работа, Элизабет.

– Я уверена, что мой отец познакомит тебя, с кем тытолько захочешь. Да у меня самой имеются кое-какие мысли на этот счет.Где-нибудь в правительственном аппарате. Для начала это тебе подойдет.