Но и Тайрин Куп дал многое. Когда она узнала о егосуществовании, ей захотелось узнать, какой он, что собой представляет, и она небыла разочарована, хотя ясно видела и его слабости.

— Мне кажется, я люблю Алекс, — объяснялКуп, — но есть одно обстоятельство, которое меня останавливает.

— Тебе кажется, она слишком молода для тебя? —спросила Тайрин, вытянувшись в шезлонге. Пока Алекс и жильцы были на работе.Куп с дочерью часто сидели у бассейна, причем, как и отец, Тайрин предпочиталатень яркому солнцу. У нее была такая же светлая и тонкая кожа, и она интуитивноизбегала прямых солнечных лучей. Куп утверждал, что они оба унаследовали такуюкожу от далеких англосаксонских предков.

— Нет, я привык иметь дело с молодыми женщинами, такчто ее возраст меня не пугает, — ответил он и усмехнулся. — Скажутебе по секрету: Алекс для меня даже немного старовата. Дело в другом. Она —дочь Артура Мэдисона. Надеюсь, ты знаешь, кто это такой и сколько у него миллиардов?Вот я и не перестаю задавать себе вопрос: не корысть ли движет мною на самомделе? А для того чтобы быть корыстным, у меня есть все основания. Я в долгахкак в шелках и боюсь, что, если я пущу дело на самотек, расплатиться с ними мневряд ли удастся. Но что тут можно предпринять, я ума не приложу.

Его искренность произвела на Тайрин впечатление. Почему-тоона была уверена, что Алекс он ничего подобного не говорил.

— Так вот, — продолжал Куп, — порой мненачинает казаться, что мне нужна не столько сама Алекс, сколько ее деньги. Аиногда я почти уверен, что дело совсем не в деньгах. Короче говоря, я никак немогу разобраться с самим собой. Бесспорно одно: брак с Алекс был бы для менясамым удобным выходом. Пожалуй, даже слишком удобным… Это-то меня и смущает.Вопрос стоит так: любил бы я Алекс, если бы у нее на счету не было ни цента?Ответа на него у меня пока нет, и пока я его не найду, я вряд ли сдвинусь смертвой точки.

— Быть может, — задумчиво промолвилаТайрин, — это не имеет такого большого значения?

— Кто знает? — Куп пожал плечами. Выговорившись,он почувствовал значительное облегчение. Подобная откровенность далась емунеожиданно легко. Пожалуй, Тайрин была единственным в мире человеком, откоторого он мог ничего не скрывать. Ей было ничего от него не нужно, она недержала на него зла. А Куп был рад, что в его жизни появился такой человек, какТайрин. Еще вчера Куп не помышлял ни о чем подобном, и вдруг, буквально заночь, она осветила и согрела своей бескорыстной и безоговорочной нежностью всюего жизнь, которая, как он теперь понимал, была довольно одинокой. Он осознал,что давно нуждался в таком человеке, ждал его, и Тайрин, быть может, тожеподсознательно нуждалась в нем.

— Когда секс и деньги оказываются в однойупаковке, — добавил он, — заваривается такая каша, что потом и нерасхлебаешь. В этом я убедился на собственном опыте.

Купу очень нравилось делиться с ней своими секретами — ондаже сам удивлялся, как это возможно, однако ничего поделать с собой не мог.

— Может, ты и прав, — ответила Тайрин. — Всвое время я сама столкнулась с подобной проблемой. Дело в том, что мы с мужемвместе создавали наше дело, и это нас в конце концов погубило. Мы не поделилиприбыль. Он захотел больше денег, чем я, хотя именно я занималась дизайном одеждыи добилась признания. На самом деле он просто мне завидовал. Кроме того, он,оказывается, давно спал с моей ассистенткой, и это едва не разбило мне сердце.Когда дело дошло до развода, мой муж захотел, чтобы фирма досталась ему. Я нестала спорить — просто продала ему фирму и отправилась строить новую жизньналегке. Надеюсь, он разорится.

— Именно это я и имел в виду, — кивнул Куп. —Секс и деньги. Каждый раз они все портят. Слава богу, нас с тобой не связываетни то, ни другое — должно быть, поэтому мы так быстро поладили.

— Ты говорил о долгах… Насколько они велики? —озабоченно спросила Тайрин.

— Очень велики, — признался Куп. — Я дажеточно не знаю — сколько, этим занимается мой бухгалтер. К счастью, Алекс ничегоо них не знает, иначе она могла бы подумать, будто я охочусь за ее деньгами.

— А ты… охотишься?

— Я же говорил, что не знаю… — Куп вздохнул. —Разумеется, это было бы проще, а главное — эффективнее и быстрее, чем лезть изкожи вон, сниматься в рекламе и все равно быть на грани краха. Вся беда в том,что я просто не хочу брать у Алекс деньги. Будь она другой, я, быть может, и нераздумывал так долго. Кстати, у тебя я тоже не возьму ни цента, — поспешнодобавил он и строго посмотрел на Тайрин. Он не хотел ни еще больше усложнитьситуацию, ни испортить отношения, которые между ними сложились.

Куп подозревал, что деньги и родственные отношения тожесоставляют гремучую смесь, и не мог рисковать дочерью, которую так неожиданнообрел. Пока они с Тайрин не зависели друг от друга, они были равны.

— Мне нужно только одно — хорошая роль в хорошемфильме, и я снова буду на коне, — сказал Куп мечтательно. — Ксожалению, одному богу известно, когда это будет и будет ли вообще. Быть может,я уже никогда не смогу сниматься, и мне останется только рекламировать памперсыдля выживших из ума стариков.

Казалось, он относился к своему положению философски, ноТайрин встревожилась. Ведь Куп так и не сказал о своем финансовом положенииничего конкретного.

— Что же все-таки ты собираешься делать? —спросила она.

— Ждать. Я надеюсь, мне все-таки что-нибудьподвернется, — беззаботно сказал Куп и вдруг прервал сам себя и указал наее ноги. — Ба!.. — вырвалось у него.

— Что-нибудь не так? — испугалась Тайрин. Онатолько недавно сделала педикюр, и ее ногти были выкрашены розовым лаком. Бытьможет, подумалось ей. Куп предпочитает красный цвет? Самой Тайрин красный лаквсегда напоминал кровь, и поэтому она пользовалась только розовым илибесцветным.

— У тебя мои ноги! — Куп поставил ногу рядом с ее,и они оба рассмеялись. У обоих были изящные, узкие ступни с длинными пальцами икрупными ногтями овальной формы.

— И твои руки! — Тайрин протянула к нему обе руки,и Куп кивнул. Она была права. Сначала он собирался представить Тайрин как своютроюродную племянницу, но теперь, когда Куп лучше узнал ее, он решил: всем, ктобудет спрашивать, в том числе и прессе, он будет говорить, что она его дочь.Оставалось только узнать мнение самой Тайрин.

— Я не против, если только это не повредит тебе, —ответила она.

— Не представляю, как это может мне повредить! —удивился Куп. — Мы просто скажем, что для своих четырнадцати лет ты наредкость рослый ребенок, и все будет в ажуре.

— Я никому не скажу, сколько мне лет на самомделе! — рассмеялась Тайрин, и Куп подумал, что и смеются они оченьпохоже. — Меня это тоже устраивает. В моем возрасте вдруг оказатьсянезамужней — это уже диагноз. Ведь мне почти сорок!..

— Во сколько же лет ты вышла замуж? —поинтересовался Куп.