— В двадцать два.

— Фу, как скучно! — упрекнул ее Куп, и Тайринснова рассмеялась. Разговаривать с ним было одно удовольствие, и в последниенесколько дней они только этим и занимались, с поспешностью наверстывая то, чтобыло упущено за без малого четыре десятилетия.

— Впрочем, — добавил Куп, имея в виду ееразвод, — лучше поздно, чем никогда. Не беспокойся, мы найдем для тебячто-нибудь подходящее.

— Пока не стоит, — спокойно возразилаТайрин. — Я еще не готова. Мне нужно перевести дух и осмотреться. Япотеряла мужа, свой бизнес, мать — и нашла отца; тут у кого угодно головазакружится.

— А что ты думаешь насчет работы? Хочешь присмотретьчто-нибудь в Голливуде?

— Я уже говорила, что это, скорее всего, простонесбыточная мечта. Конечно, я хотела бы быть художником по костюмам накакой-нибудь небольшой студии, но… Впрочем, я могу и не работать. Я оченьвыгодно продала мужу мою фирму, к тому же мать и отец оставили мне небольшоесостояние… Мой другой отец, — уточнила она с легкой улыбкой. — Влюбом случае время, чтобы подумать как следует, у меня есть. Быть может, мнедаже удастся придумать что-то насчет тебя. Я умею находить выход из сложныхситуаций.

— Это у тебя, видимо, от матери, — убежденносказал Куп. — Я поступаю как раз наоборот: беру простую ситуацию изапутываю ее до такой степени, что… Скажу откровенно: финансовая путаница дляменя дело привычное. Я живу в долг уже лет двадцать.

В его интонации сквозили юмор и печаль, и Тайринпочувствовала, как в душе у нее проснулась самая настоящая нежность.

— Если вдруг захочешь узнать мое мнение — дай мнезнать, я попытаюсь что-нибудь придумать.

Куп почесал в затылке.

— Мы кажется, для начала ты могла бы попробоватьперевести на человеческий язык то, что говорит мне мой бухгалтер. Или покрайней мере отыскать в его словах здравый смысл. Внешне все выглядит очень логичнои просто: он советует мне ничего не тратить, ничего не покупать, питатьсясвятым духом. Не говорит он только одного — как мне тогда жить. Однажды яспросил его, что же мне делать, и он ответил — продать «Версаль». Обычно я егоне слушаю, но он ужасно назойлив. Удивительно нудный старикашка!

— Все бухгалтеры такие, — с сочувствием заметилаТайрин. — Боюсь, это у них в крови. Когда всю жизнь имеешь дело с чужимиденьгами, это скверно влияет на характер.

Когда с ними была Алекс, им было хорошо всем вместе.

Они готовили ужин, ходили в кино или вели бесконечныеразговоры, а в нужный момент Тайрин тактично исчезала, не желая мешать. Алексочень нравилась ей, к тому же Тайрин испытывала огромное уважение к ее работе.

Однажды в субботу вечером Тайрин и Алекс лежали у бассейна иразговаривали, когда из гостевого крыла вышел Марк с детьми. Куп остался в доме— он немного простыл и решил, что сидеть у воды сегодня не стоит.

Алекс представила Тайрин Фридменам, но не сказала, Кто онатакая. Но это не потребовалось. Марк сразу поинтересовался, уж не родственницали Тайрин мистеру Уинслоу. Его тоже поразило удивительное сходство между этойженщиной и хозяином дома, и он спросил, заметила ли его Алекс?

Этот вопрос заставил обеих женщин рассмеяться.

— Вообще-то я его дочь, — объяснила Тайрин. —Мы жили отдельно друг от друга.

На Марка это заявление, произнесенное спокойным тоном,произвело эффект взорвавшейся бомбы.

— К-как?!. — воскликнул он. — Его роднаядочь?! Но ведь…

Я не знал, что у Купа есть дочь!

— Он тоже этого не знал, — с улыбкой ответилаТайрин и прыгнула в бассейн.

— Что она имела в виду? — повернулся Марк к Алекс.

— Потом расскажу, — ответила она. — Этодолгая история.

Еще через четверть часа у бассейна появился Джимми.

Марк оживленно расспрашивал Тайрин о ее бизнесе и оНью-Йорке, Джейсон и Джессика держались у дальнего конца бассейна, откуда то идело долетали взрывы веселого смеха. Алекс, таким образом, получила возможностьспокойно побеседовать с Джимми, что случалось не часто.

— Как дела? — спросила она, устраиваясь вшезлонге.

Джимми как раз натирал плечи и грудь кремом от загара — хотяон и был темноволос, кожа у него была светлая и чувствительная. Алекспредложила натереть ему спину, и Джимми, явно смутившись, согласился. Новнутреннее напряжение было написано даже на его лице — с тех пор, как умерлаМаргарет, ни одна женщина не касалась его таким образом.

— Нормально, — ответил он, протягивая ей тюбик скремом. — А у тебя? Как работа? — Джимми изо всех сил старалсяговорить спокойно.

— На работе все то же самое. Американские женщинысловно сговорились производить на свет только недоношенных детей. Такоевпечатление, что во всей стране больше нет здоровых младенцев. Впрочем, у насбывают почти исключительно белые малыши. Изредка встречаются детиафроамериканцев, а азиатов я не видела вот уже, наверное, месяцев десять. Какдумаешь, чем это объяснить?

Джимми не стал вдаваться в подробности. Впрочем, Алекс исама знала, что цветные дети от природы здоровее, так как матери рожают их вболее юном возрасте. Кроме того, в семьях иммигрантов из азиатских иафриканских стран к недоношенным детям часто относились по принципу «умрет —так умрет».

— Тяжелая у тебя работа, — с сочувствием сказалДжимми.

— Вовсе нет, — покачала головой Алекс. —Большинство ребятишек нам удается спасти, и в конце концов они вырастаютполноценными, здоровыми людьми. Правда, некоторые все же умирают, и я до сихпор не могу к этому привыкнуть.

Действительно, каждую смерть младенца Алекс воспринимала какличную трагедию, зато каждый спасенный ребенок приносил огромную радость.

— Тебе, я думаю, не легче, — заметила она. —Некоторые люди относятся к своим детям так, словно это… неодушевленныепредметы.

— Только некоторые люди относятся к своим детям лучше,чем к неодушевленным предметам, — ровным голосом сказал Джимми. Он тожеповидал много горя, много страданий, но так и не сумел к этому привыкнуть. Каки Алекс, Джимми тоже спасал детские жизни, и в каком-то отношении ему было дажетруднее, чем ей.

— А почему ты решила стать врачом? — неожиданноспросил Джимми. Пожалуй, впервые он обратился к Алекс со столь личным вопросом.

— Из-за матери, — просто ответила она, заканчиваянамазывать ему спину и завинчивая тюбик.

— Разве она тоже врач?

— Вовсе нет. — Алекс усмехнулась. — Моя матьведет совершенно бесполезную жизнь. Она разъезжает по бутикам и салонам,устраивает вечеринки с коктейлями, посещает приемы, делает маникюр и каждыйдень укладывает волосы у собственного парикмахера. Вот и все ее дела. Тем жезанимается и моя сестра. Должно быть, поэтому мне захотелось стать другой,непохожей на них, чего бы это ни стоило.