Я открыла глаза и посмотрела на Реквиема пристально.

– Иди ко мне, – сказала я. – Иди ко мне.

Он встал с кровати и потянулся ко мне. Приложив палец к егогруди, я произнесла:

– Стой, Реквием.

Он тут же остановился. Как игрушка: нажми одну кнопку, и оназапускается, другую – выключается. Святая Мария, Матерь Божья, что-то тут былонеправильно.

– Ma petite, ma petite, осторожнее!

Я повернулась к Жан-Клоду:

– Кажется, я занята?

Мой голос не скрывал раздражения.

– Я на твоем месте был бы конкретнее в призывах.Остановиться ты велела только Реквиему, остальные все еще под принуждением.

Он показал на других вампиров. Лондон мертвой хваткой сжималстойку кровати, и был в панике, судя по виду. Истина и Нечестивец боролись украя кровати: Истина рвался ко мне, Нечестивец сдерживал своего брата. У Истинывид был испуганный, у Нечестивца – разозленный.

Элинор стояла возле своего кресла, держась за него, будтотолько ее вес удерживал ее, не давая подойти ко мне.

Я почувствовала, что бледнею.

– Я не хотела…

– Твоя некромантия набрала силу, как и твои звери.Приказывай конкретнее, ma petite, называй его по имени.

Я посмотрела на Элинор:

– Если бы я тебя позвала, ты бы пришла ко мне?

Она с трудом проглотила слюну, даже слышно было.

– Я бы сопротивлялась, но зов был бы сильный. Я еще немастер города. Чтобы править городом, нужен определенный уровень силы, но иуправление им, клятвы от подвластных, привязывающая магия, – все этоприбавляет вампиру сил. У меня еще нет таких связей, так что я… я не Огюстин ине Сэмюэл. Я думаю, если бы ты звала настоятельно, бороться было бы трудно.

Мой черед настал глотать слюну.

– Все мы привязаны к Жан-Клоду клятвой на крови, –сказал Лондон сквозь стиснутые зубы. – Я думаю, ее зов сильнее действуетиз-за ее связей с ним.

Истина вырвался из рук брата и направился к креслу у камина.Подошел решительными шагами и спрятал лицо в ладонях. Нечестивец обернулся комне:

– Он хотел подойти к тебе. Мы оба клялись на кровиЖан-Клоду. Почему моего брата на твой зов тянуло сильнее?

– Он брал кровь от ma petite, когда присягалнам, – ответил Жан-Клод. – Ты брал кровь у меня.

– Я говорил, когда вы обратили его, что я должен бытьобращен в точности тем же способом. Вы меня заверили, что нет никакойразницы. – Он показал на брата рассерженным взмахом руки. – Вот она,разница!

Реквием обвил меня руками и поцеловал в шею. Для этого емупришлось согнуться. Не больно ему было от ран в животе?

Я сказала единственное, что пришло в голову:

– Я же не знала.

– Мы должны быть привязаны одинаково, – настаивалНечестивец, – у нас все должно быть одинаково. В этом наша сила, в этомнаша суть. То, что ты сделала с ним, нужно сделать со мной. Или исправить, чтоты с ним сделала.

– Я постараюсь, – кивнула я.

– Начинаю понимать, почему мы убивали некромантов наместе, – сказал Лондон.

– Это угроза? – нежным голосом спросил Жан-Клод.

– Нет, мастер, нет!

Но я поняла, что имел в виду Лондон.

Реквием лизнул мне шею, и меня слегка проняло дрожь.

– Реквием, перестань меня трогать.

Он застыл, но все еще прикасаясь ко мне. Просто пересталменя целовать и лизать. Тщательней надо выбирать слова.

Мне нужно было найти Реквиема – не просто какого-нибудьвампира или мертвеца. Мне был нужен именно он, его индивидуальность. Когда-то янечто подобное проделала в Церкви Вечной Жизни, когда мы с полицией искаливампира, подозреваемого в убийстве. Я искала неповторимый облик некоейличности, причем того вампира я не знала. А Реквиема я знала.

Я охватила его руками, убрала густые волосы на одну сторону,чтобы зарыться лицом в его шею, вдохнуть запах его кожи. Запах не был теплым.Ощущался одеколон, мыло, которым он мылся, а под всем этим – исчезающий запахсмерти. Не трупов или разложения, потому что вампиры не разлагаются; это былзапах давно запертых чуланов, отдаленно похожий на запах змей. Заплесневелый,холодный, ничего такого, к чему хотелось бы прижаться. Но руки у него былисильные, края ран на одной руке захватывали шелк моего халата. Он был вполнереальный, но не совсем живой.

Я прижала его тесно и втолкнула некромантию в это тело.Осторожно, чтобы только в одно тело, никуда больше – искала не этогоодурманенного незнакомца, а ту искру, что была истинным Реквиемом. И нашла, втемноте, ушедшего в себя. Он не был испуган, был слегка смущен, растерян. Явидела его тюрьму, могла коснуться двери, глядеть на него сквозь решетку, ноключа у меня не было. И тут я поняла, что нам нужно – кровь. С каким бы видомнежити ни иметь дело, обычно кровь является ключом.

Я подняла голову от его шеи, отвела волосы в сторону.

– Пей, Реквием. Пей от меня.

Он показал мне глаза, расширенные от неожиданности, будто немог поверить, что я ему такое позволю, но повторять ему не пришлось. Его рукавзялась за мои волосы, другая – за спину. Он прижал меня к себе, наклонив шею всторону, потянул вниз – потому что он сидел, а я стояла на коленях, притянулмою шею к своему рту, будто для поцелуя. Он не мог бы подчинить меня глазами, ине пытался. Ничего не было, что могло бы заменить боль удовольствием. Ощутив,как он напрягся, я постаралась расслабиться – но полностью расслабиться никогдане удается. Чуть напрягись, и получается больнее.

Он укусил меня, вонзил клыки, и боль была настолько острой,что я толкнула его в плечи, будто старалась вырваться. Столько боли сразу я немогу выдержать, не попытавшись оттолкнуть. Он стал пить, горло его задергалось,глотая. Это могло быть так эротично, а получилось просто чертовски больно.

Но это было как обезглавить курицу, чтобы поднять зомби, илинамазать вампиру губы кровью, чтобы исцелить его. Кровь, даваемая с целью, и япослала с этой кровью свою магию. Воспользовалась ею, чтобы призвать Реквиема,найти его во тьме и освободить.

Он отпрянул от моего горла, запыхавшись, как после бега.Кровь капала у него с нижней губы, и он смотрел на меня – первую секундумутными глазами, а потом из них стал смотреть он. Глаза вспыхнули синим огнем снамеком на бирюзу посередине. Сила Реквиема танцевала по моей коже холодным,колючим бризом.

– Я здесь, Анита. Ты мне прочистила мозги. Что тыхотела бы от меня?

Я высвободилась из его объятий, отодвинулась, капая кровью.Римус уже послал молодого охранника Циско в ванную за бинтом и пластырем.