– А вторая?

– Вчера вы попросили у меня прощения, хотя могли этогоне делать. Вы искренний человек.

В первое мгновение титулярный советник не понял, при чем тутего искренность, но потом предположил, что дело в несовершенстве перевода.Должно быть, английское выражение «sincere man», употреблённое Асагавой, илирусское «искренний человек», каковыми письмоводитель Сирота почитает Пушкина,маршала Сайго и доктора Твигса, плохо передают суть качества, столь высокоценимого японцами. Может быть, это значит «неподдельный», «настоящий»? Нужнобудет спросить у Всеволода Витальевича…

– И всё-таки я не понимаю, зачем вы ко мне с этимпришли, – сказал Эраст Петрович. – Что теперь изменишь? ГосподинОкубо мёртв. Его противники одержали верх, теперь политику вашего государствабудут определять они.

Асагава ужасно удивился:

– Как «что изменишь»? Про политику я ничего не знаю,это не моё дело, я ведь полицейский. Полицейский – это человек, который нужен,чтобы злодейства не оставались безнаказанными. Измена долгу, заговор и убийство– тяжкие преступления. Суга должен за них ответить. Если я не смогу егонаказать, значит, я не полицейский. Это, как вы говорите, раз. Теперь два: Сугананёс мне тяжкое оскорбление – выставил меня глупым котёнком, который прыгаетза ниточкой с бантиком. Искренний человек никому не позволяет так с собойобходиться. Итак: если преступление Суги останется безнаказанным, то я,во-первых, не полицейский, а во-вторых, неискренний человек. Кто же я тогдабуду, позвольте спросить?

Нет, «sincere man» – это по-нашему «человек чести»,догадался титулярный советник.

– Вы что же, хотите его убить?

Асагава кивнул:

– Очень хочу. Но не убью. Потому что я полицейский.Полицейские не убивают преступников, а разоблачают их и передают в рукиправосудия.

– Отлично сказано. Однако как это сделать?

– Не знаю. И это третья причина, по которой я пришёлименно к вам. Мы, японцы, предсказуемы, мы всегда действуем по правилам. В этомнаша сила и наша слабость. Я – потомственный ёрики, то есть японец вдвойне.Отец с ранних лет говорил мне: «Поступай по закону, а всё прочее не твоязабота». Так я до сих пор и жил, по-другому я не умею. Вы же устроены иначе –это видно из истории с бегством Горбуна. Ваш мозг не скован правилами.

Вряд ли это следует расценивать как комплимент, особенно изуст японца, подумал Эраст Петрович. Но в одном инспектор был безусловно прав:нельзя позволять делать из себя болвана, а именно таким образом поступилковарный Суга с руководителем консульского расследования. Котёнок, передкоторым дёргают ниточку с бантиком?

– Ну, это мы ещё п-посмотрим, – пробормоталФандорин по-русски.

– Я уже достаточно вас знаю, – продолжилАсагава. – Вы станете думать про вице-интенданта Сугу и обязательночто-нибудь придумаете. Когда придумаете – дайте знать. Только сами ко мне вучасток не приходите. Очень возможно, что кто-то из моих людей… – Он тяжеловздохнул, не закончил фразу. – Будем сообщаться записками. Если нужновстретиться – то где-нибудь в тихом месте, без свидетелей. Например, вгостинице или в парке. Договорились?

Американское «Is it a deal?»[18] в сочетаниис протянутой рукой были совсем не в стиле Асагавы. Наверняка у Локстонанабрался, предположил титулярный советник, скрепляя уговор рукопожатием.

Инспектор низко поклонился, развернулся и без дальнейшихслов исчез за дверью.

Оказалось, что японец успел изучить своего русскогосоратника довольно хорошо. Эраст Петрович и в самом деле немедленно принялсяразмышлять о полицейском вице-интенданте, намеренно и хитроумно погубившемвеликого человека, которого по долгу службы он обязан был защищать отмногочисленных врагов.

О том, как разоблачить вероломного изменника, Фандорин покане думал. Сначала нужно было понять, что собою представляет субъект по имениСуга Кинсукэ. Для этого лучше всего восстановить цепочку его поступков, ведьименно поступки характеризуют личность ярче и достовернее всего.

Итак, по порядку.

Суга участвовал в конспирации против министра, а может быть,даже возглавлял этот заговор. Так или иначе, к нему сходились нити, которыевели к боевым группам, охотившимся на диктатора. Вечером 8 мая на балу у ДонаЦурумаки вице-интендант узнает, что группа Сухорукого обнаружена. Утаитьтревожную новость от начальника он не может – это непременно открылось бы. Сугапоступает иначе, парадоксальным образом: он берет инициативу в свои руки,добивается, чтобы Окубо принял строжайшие меры безопасности, и естественнымобразом получается, что именно Суге, а не какому-нибудь другому полицейскомуначальнику доверяют общий присмотр за следствием. Воспользовавшись этим, Сугаприказывает йокогамскому участковому начальнику Асагаве подробно докладывать овсех планах следственной группы – это выглядит совершенно естественным.Вице-интендант упорно и последовательно, не останавливаясь перед риском,пытается уберечь своих соратников по заговору от ареста. 9 мая он сообщаетБезликому, мастеру тайных дел, об уликах, которыми располагает следствие. 10-гововремя предупреждает Сухорукого о засаде. Ситуация находится под полным его контролем.Нужно всего лишь потянуть несколько дней, пока нетерепеливый Окубо невзбунтуется и не пошлёт к черту и охрану, и консульское расследование, изаботливого вице-интенданта. Тогда заговорщики и нанесли бы тщательноподготовленный удар – затравили бы министра с разных сторон, как медведя.

Однако здесь случилась непредвиденность – по именититулярный советник Фандорин. 13 мая группа Сухорукого, а вместе с ней ихсвязной, Горбун, угодили в капкан. Как поступает Суга? Он опять оседлал самыйгребень роковой волны: лично возглавил операцию по захвату всей этой инвалиднойкоманды, позаботился, чтобы ни один из опасных свидетелей не попался в плен.Главный же tour-de-force заключался в том, как ловко Суга повернул ходполупроигранной партии. Он использовал гибель одной группы убийц для того,чтобы выманить диктатора под клинки другой! Поистине блестящий шахматный ход.

Что же из всего этого следует?

Это человек храбрый, острого и быстрого ума,целеустремлённый. И, если уж говорить о целях, наверняка действующий поубеждению, уверенный в своей правде. Что можно к этому прибавить из опыталичного общения? Незаурядный административный талант. Обаяние.

Просто идеал какой-то, мысленно усмехнулся Фандорин. Если бне две малости: расчётливая жестокость и вероломство. Как сильно бы ты ни верилв свою правду, но вонзать нож в спину человеку, который тебе доверился, –гнусность.