— Я никогда ее не пробовала, — смущенно призналасьХироко, и Тами захихикала.

— Не может быть! Значит, ты никогда не пробовалагамбургеры и молочные коктейли? — Тами уставилась на сестру, словно таприбыла с Марса.

— Никогда, но я читала о них. Это очень вкусно?

Тами покатилась со смеху — с английским Хироко надо что-тоделать.

— Это объедение! — заверила Тами. — Они тебепонравятся.

Вечером семейство собиралось устроить настоящий американскийужин — барбекю во дворе — и пригласить соседей, американцев и японцев, чтобыпознакомить их с гостьей из Японии Такео был непревзойденным специалистом побарбекю. На ужин предполагались гамбургеры и хот-доги, стейки и курица. Рэйковзялась сварить кукурузные початки, приготовить картофельное пюре и салат, аСалли — испечь ароматный хлеб с чесноком. Тами целое утро помогала матери печьшоколадное печенье и сдобные булочки, а потом — делать домашнее мороженое.

Поездка до Пало-Альто заняла час. Дядя Так провез гостьюмимо университета — величественного здания, совсем не такого, какое ожидалаувидеть Хироко. В его архитектурном стиле было нечто испанское илимексиканское, вокруг расстилались ровные, тщательно ухоженные зеленые лужайки.Долгие годы Хироко слышала рассказы об университете и была в восторге увидетьего своими глазами.

— Юдзи собирается приехать сюда на следующийгод, — заметила Хироко, невольно переходя на японский, и дети с удивлениемвоззрились на нее. Судя по их лицам, они не поняли ни слова. — Вы неговорите по-японски? — спросила она, глядя на них с не меньшим изумлением.Как же родители не сумели научить их японскому?

— Я уже давно не говорила по-японски, — объяснилатетя Рэйко. — Боюсь, что после смерти родителей основательно подзабылаего. Я обещала себе, что буду практиковаться, беседуя с Таком, но так и не сдержалаобещание. А дети знают только английский, — добавила она, и Хирококивнула, стараясь не выдать потрясение. Нет, в этих людях не было ничегояпонского, даже в дяде Таке. Хироко не могла себе представить, как можно дотакой степени позабыть обычаи родины — ведь дядя Так родился в Японии, вотличие от Рэйко и детей, никогда не покидавших Калифорнию.

Хироко удивлялась, как можно пренебречь культурой предков. Унее вдруг возникло чувство, что она оказалась на недосягаемом расстоянии отдома. Интересно, что бы сказали ее родители, познакомившись с родственниками?Члены семьи Танака были чудесными людьми, но отнюдь не японцами, а американцамидо глубины души. Среди них Хироко выглядела чужой и лишней.

— Ты прекрасно говоришь по-английски, — похвалилее дядя Так, и хотя Тами не согласилась с ним, возражать не стала. —Должно быть, об этом позаботился твой отец. — Такео улыбнулся. Он знал,что Масао всегда питал привязанность к американским обычаям и языку. Такеодавно ждал, что брат приедет к нему в гости, но Масао не решался рисковатьработой в университете, и потому шли годы, а поездка за границу всеоткладывалась.

— Мой брат говорит по-английски гораздо лучшеменя, — объяснила Хироко, и все заулыбались. Несмотря на правильноепроизношение, в Хироко угадывалась иностранка. Точно таким же чужим казался быяпонский в устах всех членов семьи, за исключением Така. Но у Хироко неоставалось ни выбора, ни возможности сравнить: говорить с родственникамитребовалось только по-английски.

Удалившись от территории Стэнфордского университета, Такеоповел машину по тихой, обсаженной деревьями улочке, и Хироко изумилась, увидев,как велик дом, у которого остановилась машина. Вначале он был поменьше, но,когда родилась Тами, семье стало тесно в прежнем обиталище, и Такео сделал кнему пристройку. Семья искренне любила свой дом и его удобное расположение.Такео заведовал кафедрой в университете и, подобно своему брату, былпрофессором политологии. Рэйко работала в университетской больнице медсестрой,но после рождения младшей дочери перешла на неполный рабочий день.

В ухоженном доме, окруженном широкой лужайкой со старымидеревьями и двориком-патио, хватило бы места всем друзьям, приглашеннымпознакомиться с Хироко. Когда Салли показала гостье свою комнату, Хироко былаподавлена видом огромной кровати с четырьмя столбиками и изобилием розовых ибелых оборочек. Эта комната представлялась Хироко сошедшей с фотографии вжурнале. Салли была не против потесниться на огромной кровати, и уже расчистиламесто в своем шкафу.

— У меня совсем немного вещей, — заметила Хироко,указывая на небольшой чемодан, содержащий не только приготовленную для колледжаодежду, но и кимоно. Она бережно извлекла из чемодана красновато-розовоекимоно, чтобы надеть его вечером, но тут в комнату влетела Тами и потащилагостью осматривать кукольный домик.

— Хочешь, я подберу тебе какой-нибудь наряд навечер? — спросила Салли вслед, но Тами уже увлекла Хироко в коридор. Саллине хотела обидеть родственницу, но считала, что на вечеринке она будетвыглядеть нелепо в кимоно. То же самое Салли заявила матери, спустившись внизнемного погодя. Рэйко готовила пюре к ужину.

— Пусть немного привыкнет, — понимающе заметилаРэйко. — Она только что приехала и до сих пор носила кимоно. Нельзя жетребовать, чтобы она сменила его на босоножки и плиссированную юбку в первыепять минут.

— Разумеется, но что подумают люди, увидев ее вкимоно? — не отставала Салли.

— Ничего особенного. Она милая девушка, только чтоприехала из Японии. Почему бы тебе не подождать немного, Салли? Пусть сначалапривыкнет к нам, а затем понемногу откажется от прежних привычек.

— Ну и ну! — воскликнул Кен, входя на кухню ислыша обрывок разговора. — Чего ты от нее хочешь, Сэл? Чтобы она сегодняже сделала завивку и отправилась с тобой плясать? Дай ребенку возможностьпривыкнуть. Ведь она только приехала.

— То же самое я говорила твоей сестре.

Слушая мать и сестру, Кен намазал арахисовым маслом кусокхлеба.

— А по-моему, в кимоно она будет нелепо выглядеть набарбекю, — повторила Салли. В свои четырнадцать лет Салли высоко цениламнение других о собственной внешности.

— Она будет выглядеть ничуть не нелепее тебя,глупышка, — усмехнулся брат и налил себе стакан молока. Внезапно он сбеспокойством взглянул на мать, задумавшись об ужине.

Первое место в жизни Кена занимала еда — предпочтительно вогромных количествах и политая кетчупом. — А ты сегодня не приготовиланикаких японских блюд, мама?

Заметив его неподдельную тревогу, Рэйко рассмеялась.

— Вряд ли я сумею припомнить, как это делается, —грустно призналась она. — Твоя бабушка умерла восемнадцать лет назад. Ятак и не успела научиться у нее готовить.

— Вот и хорошо! Терпеть не могу эту отраву — всю этусырую рыбу и прочую склизкую дрянь.

— Что еще за склизкая дрянь? — Так пришел сзаднего двора за углем и заинтересовался разговором. — О чем речь? —с любопытством спросил он, а Рэйко улыбнулась и приподняла бровь. Они выгляделисчастливой парой: Рэйко, еще миловидная в свои тридцать восемь лет, и Так —привлекательный пятидесятилетний мужчина.