— Мы говорили о сырой рыбе, — объяснила Рэйкомужу. — Кен опасался, что я приготовлю для Хироко японские блюда.

— Ну, на это можно не рассчитывать, — усмехнулсяотец, открывая чулан и вытаскивая мешок с углем. — Никто из моих знакомыхне готовит японскую еду хуже ее. Но когда дело доходит до гамбургеров ибифштексов, она на высоте. — Склонившись, он поцеловал жену. Кен прикончилвторой бутерброд, а Тами и Хироко поднялись наверх из детской комнаты. Тамипоказывала Хироко кукольный домик, выстроенный для нее отцом. Ковры и шторы вдомике были сделаны руками Рэйко, стены покрывали кусочки настоящих обоев. Таквставил в крошечные рамы собственноручно нарисованные картины, а миниатюрнуюдействующую люстру для домика заказал в Англии.

— Этот домик — настоящее чудо, — заметила Хироко,наблюдая, как семья хлопочет в удобной кухне. В уютном доме места хватало длявсей семьи, а детская внизу показалась Хироко настоящим залом. — Я ещеникогда не видела такого удивительного кукольного домика — он вполне годитсядля музея, — добавила она. Кен предложил ей вторую половину своегопоследнего бутерброда, и Хироко смутилась, очевидно, опасаясь его взять.

— Он с арахисовым маслом, — объяснил Кен, — ивиноградным джемом.

— Мне еще никогда не доводилось их пробовать, —осторожно произнесла Хироко, а Тами решительно заявила, что попробовать простонеобходимо. Откусив кусочек, Хироко не смогла сдержать гримасу — она ожидаласовсем иного.

— Здорово, верно? — спросила Тами, а Хироко молчазадумалась, не останется ли ее рот склеенным навсегда. Поняв, что случилось,Салли протянула ей стакан молока. Американская еда не очень понравилась Хироко.

Такео вынес уголь во двор, и пока он открывал дверь, в кухнюворвалась собака. Хироко улыбнулась — эта порода была ей знакома — в Японии ееназывали «сиба». Пес был настроен весьма приветливо.

— Ее зовут Лесси, — объяснила Тами. — Мненравится книжка про нее.

— Хотя она вовсе не похожа на настоящую Лесси — та былаколли, — поправил Кен и вдруг напомнил Хироко Юдзи.

У двух юношей было много общего, и если, с одной стороны,постоянные напоминания утешали Хироко, то с другой — усиливали тоску по дому.

Кен отправился навестить свою подружку Пегги, а спустянекоторое время и Салли незаметно улизнула на улицу, к соседке. Она была готовапригласить с собой Хироко, но побаивалась, что двоюродная сестра проговоритсяоб этом матери, — Салли еще мало знала Хироко. Она ушла в гости к подружке— потому что у той был симпатичный шестнадцатилетний брат, с которым Саллифлиртовала.

Дома осталась одна Тами, она помогала отцу во дворе, аХироко хлопотала на кухне с тетей Рэйко. Рэйко с удивлением наблюдала, какбыстро и умело управляется с делами гостья. Хироко почти не разговаривала, неожидала похвалы, но носилась по кухне, словно молния. Она быстро научиласьготовить картофельное пюре, которое увидела первый раз в жизни, помогла сваритькукурузу и нарезать салат. А когда Так попросил жену залить уксусом мясо дляшашлыка, Хироко сразу же научилась и этому, а затем вышла во двор вместе сРэйко, чтобы помочь накрыть огромный стол. Гостья оказалась самой тихой ипослушной девушкой, какую когда-либо видела Рэйко, но, несмотря на явнуюробость, точно знала, что делает.

— Спасибо тебе за все, — поблагодарила ее Рэйко,когда они поднялись наверх, чтобы переодеться. Рэйко уже знала — семья полюбитэту прелестную девушку, но могла лишь надеяться, что Хироко будет счастлива сними.

Днем, занявшись делами, Хироко повеселела, но сейчас,поднимаясь по лестнице, вновь загрустила, и Рэйко поняла, что она тоскует породителям. — Ты очень помогла мне, — мягко проговорила Рэйко. —Мы рады видеть тебя здесь, Хироко.

— И я тоже очень рада, — ответила Хироко, низкокланяясь.

— Здесь это ни к чему. — Рэйко ласково удержала ееза плечо.

— Но я не знаю, чем еще можно выразить уважение ипоблагодарить вас за доброту, — ответила Хироко, пока Рэйко провожала ее вкомнату Салли. Вещи Хироко были аккуратно разложены, и беспорядок царил толькона полках Салли.

— Незачем оказывать нам уважение. Мы понимаем твоичувства. Здесь можно не придерживаться обычаев.

Хироко вновь попыталась поклониться, но удержалась сосмущенной улыбкой.

— Здесь все совсем по-другому, — призналасьХироко. — Мне придется слишком многому научиться, узнать множество новыхобычаев. — Впервые она поняла, что имел в виду отец, желая, чтобы она повидаламир и многое узнала. Хироко ни на минуту не могла себе представить, что мирможет оказаться совершенно иным, не похожим на тот, где она жила прежде — дажедом ее родственников.

— Ты научишься очень быстро, — заверила ее Рэйко.

Но вечером Хироко засомневалась в этом. Ее окружала толпабеспечно болтающих незнакомцев. С ней знакомились" пожимали руку,приветствовали, а Хироко кланялась в ответ, .

Гости не упускали случая похвалить ее красоту и чудесноекимоно. Но несмотря на то что внешне многие из гостей выглядели японцами, всеони говорили по-английски и были либо нисей, либо сансей — первым или вторымпоколением японцев, выросших в Америке. Большинство из них уже давно рассталисьс японскими привычками, и только поведение их дедушек и бабушек могло бы показатьсязнакомым Хироко. Но в гости пришли не только японцы, и среди всей этой толпыХироко чувствовала растерянность.

Она с трудом узнавала в ней своих родственников. Поздновечером, убирая посуду вместе с Рэйко, она долго стояла одна на заднем дворе, глядяв небо, и вспоминала родителей.

— Должно быть, путь до дома кажется вамбесконечным, — произнес негромкий голос за ее спиной, и Хироко удивленноповернулась к незнакомцу. Он был высоким, молодым, темноволосым и по западныммеркам мог считаться красавцем. Быстро взглянув на него, Хироко опустила голову— чтобы собеседник не заметил слезы, выступившие у нее на глазах от тоски иодиночества.

Она стояла, глядя в землю в напряженном молчании.

— Я — Питер Дженкинс, — представился незнакомец,протягивая Хироко руку, и она слабо пожала ее, а затем решилась вновь поднятьглаза. Он был выше Кендзи, худощавый, с мягкими каштановыми волосами и голубымиглазами; от него исходило впечатление надежности. Он казался совсем юным, хотяна самом деле ему было двадцать семь, и он работал ассистентом Така вСтэнфорде.

— Я был в Японии. Это самая прекрасная из стран, какиемне доводилось видеть. Особенно мне понравился Киото. — Питер знал, чтоХироко оттуда родом, но не исказил истины. — Должно быть, все здеськажется вам чужим, — мягко добавил он. — Возвращение домой из Япониипотрясло даже меня. Не могу себе представить, каково сейчас вам, если вы здесьвпервые. — Питер дружески улыбнулся. Глаза засветились добротой, и Хирокотут же поняла, — что ей нравится этот человек.

Но едва подняв голову, она смущенно отвела глаза и робкоулыбнулась. Он был прав — она действительно испытывала потрясение, пытаясьбороться с вихрем новых впечатлений и ощущений, захватившим ее с самого утра.Даже родственники оказались совсем не такими, каких она ожидала увидеть.