Но, даже пережив опыт глубокой медитации, подойдя так близкок райским видениям, эти люди еще что-то обсуждали, аргументировали,критиковали, строили теории.

Он наконец поймал взгляд Мари. Она отвела глаза, но Эдуардбыл полон решимости немедленно покончить с таким положением. Он подошел к ней ивзял ее за руку.

– Прекрати, Эдуард.

Он мог сказать: «Пойдем со мной». Но ему не хотелось делатьэтого на виду у всех окружающих, которых бы удивила твердость его голоса.Поэтому он предпочел стать на колени с молящим взглядом.

Мужчины и женщины рассмеялись.

– Ты стала для него святой, Мари, –прокомментировал кто-то. – Он был на вчерашней медитации.

Но годы безмолвия научили Эдуарда говорить глазами. В них онумел вложить всю свою энергию. Точно так же как он был абсолютно уверен, чтоВероника ощутила его нежность, его любовь, он знал, что Мари поймет егоотчаяние, ведь она была так нужна ему.

Еще некоторое время она была в нерешительности. Затемзаставила его подняться и взяла за руку.

– Давай пройдемся, – сказала она. – Тынервничаешь.

И они снова вышли в сад. Когда они отошли достаточно далеко,чтобы их разговор никто не подслушал, Эдуард заговорил.

– Здесь, в Виллете, я уже не первый год, – сказалон. – Я больше не позорю родителей, отбросил в сторону самолюбие, норайские видения остались.

– Я знаю, – ответила Мари. – Мы уже не раз обэтом говорили. И еще я знаю, к чему ты ведешь: пора уходить.

Эдуард посмотрел на небо. Неужели она чувствует то же самое?

– А все из-за девушки, – продолжала Мари. –Мы уже видели, сколько людей здесь умирают, всегда в неожиданный момент, и восновном после того, как жизнь им стала в тягость. Но впервые такое происходитс молодой, красивой, здоровой девушкой, которой только жить и жить.Вероника – единственный человек, которому не хотелось бы оставаться вВиллете. В таком случае – зададимся вопросом: а что же мы? Что мы здесьищем?

Он кивнул.

– Так вот, вчера ночью я тоже спросила себя, что яделаю в этом санатории. И решила, что куда интереснее было бы сходить наплощадь, на Три Моста, на рынок, который напротив театра, купить яблок,поболтать о погоде. Конечно, снова свалились бы на плечи забытые хлопоты, а этои счета к оплате, и трудности с соседями, и ироничные взгляды тех, кто меня непонимает, и одиночество, и жалобы моих детей. Но я думаю, что такова самажизнь, и цена, которую платишь, решая все эти мелкие проблемы, гораздо ниже,чем та, которую платишь, делая вид, что они тебя не касаются. Сегодня ясобираюсь сходить домой к моему бывшему мужу, просто чтобы сказать спасибо. Чтоты об этом думаешь?

– Не знаю. Может быть, и мне стоит зайти домой кродителям и сказать то же самое?

– Наверное. В сущности, во всех наших невзгодахвиноваты мы сами. Многие люди прошли через те же трудности, что и мы, но вотреагировали они по-другому. Мы же искали самого простого: иной реальности.

Эдуард знал, что Мари права.

– Я собираюсь начать жить заново, Эдуард. Делатьошибки, которые мне всегда хотелось делать и на которые я никогда неотваживалась. Смело принимать панику, которая может снова вспыхнуть, но приэтом я могу почувствовать лишь скуку, ведь я знаю, что не умру от нее и непотеряю сознание. Я могу завести новых друзей и научить их быть безумцами,чтобы сделать их мудрыми. Скажу им, чтобы они не жили по учебникам хорошеготона, а открывали свою собственную жизнь, собственные желания,приключения – и жили! Буду цитировать из Экклезиаста католикам, изКорана – мусульманам, из Торы – иудеям, тексты Аристотеля –атеистам. Я больше не хочу быть адвокатом, но я могу использовать свой опыт,чтобы читать лекции о мужчинах и женщинах, знавших правду о нашемсуществовании, и то, что они написали, можно вместить в одно-единственноеслово: живите. Если ты живешь, Бог будет жить с тобой. Если ты откажешьсярисковать, Он вернется на далекие Небеса и станет лишь темой философскихпостроений. Все на свете об этом знают. Но никто не делает первый шаг.Наверное, из страха, что такого человека назовут безумцем. А нам с тобой,Эдуард, по крайней мере не стоит бояться. Мы уже прошли через Виллете.

– Разве что единственное, чего мы будем лишены, –это права участвовать в выборах и баллотироваться в президенты страны.Избирательные комиссии сразу возьмутся раскапывать наше прошлое.

Мари рассмеялась.

– Я устала от этой жизни. Не знаю, удастся ли мнепреодолеть свой страх, но мне опротивело и Братство, и этот сад, и Виллете,вообще опротивело притворяться сумасшедшей.

– А если я это сделаю, ты – тоже?

– Ты этого не сделаешь.

– Я чуть было не сделал этого несколько минут назад.

– Не знаю. Я устала от всего, но я уже слишкомпривыкла.

– Когда я поступил сюда с диагнозом «шизофрения», тыцелыми днями и месяцами ухаживала за мной, обращалась со мной как с человеком.Я уже привыкал к той жизни, которую решил вести, к той реальности, которую самсоздал, но ты не позволила. Я тебя возненавидел, а теперь люблю. Я хочу, чтобыты, Мари, вышла из Виллете, так же как я вышел из моего отдельного мира.

Ничего не ответив. Мари повернулась и пошла прочь.

В маленькой библиотеке Виллете, которую почти никто непосещал, Эдуард не нашел ни Коран, ни Аристотеля, ни других философов, окоторых говорила Мари.

Но в одной из книг он наткнулся на стихи:

И я сказал себе: то, что случилось с безумцем,

Случится и со мной.

Иди своим путем и с радостью вкушай свой хлеб,

И с наслажденьем пей свое вино,

Ведь принял Бог деяния твои.

Пусть белыми твои одежды будут,

И волосы пусть источают аромат.

Живи с любимою своей женой,

Своею жизнью наслаждайся

Во все дни суеты, что Бог Тебе под солнцем даровал.

Ибо тебе досталась твоя доля в жизни,

В томлениях трудов под этим солнцем.

Иди путями сердца твоего

В сиянии твоих очей,

Лишь знай, что Бог потребует отчет.