Дети отреагировали на известие о беременности Хирокосовершенно по-разному. Тами была в восторге, Кен удивился и встревожился заХироко, а Салли не испытывала ни малейшего сочувствия. Ее раздражала забота, скоторой вдруг все стали относиться к Хироко, несмотря на ее проступок.

По этому поводу Салли не раз спорила с матерью.

— Если бы такое случилось со мной, вы с папой убили быменя.

Рэйко улыбалась, вспоминая, что Такео говорил то же самое, исоглашалась с дочерью:

— Вполне возможно, но это разные вещи. Хироко ужедевятнадцать лет, почти двадцать, она находится в ином положении, и потом, онане наша дочь.

— И все равно это омерзительно — она ведет себя какДева Мария, ждущая младенца Иисуса.

— Ради Бога, Салли, будь к ней подобрее. Бедняжкасовсем одинока; оказаться в таком положении, в каком она сейчас, тяжело длялюбой девушки.

— Она хоть знает, кто отец ребенка? ч грубо спросилаСалли, и мать нахмурилась.

— Такие вопросы мы не вправе обсуждать. Я хочу сказатьтолько, что мы должны быть внимательны к ней и помогать ей вырастить ребенка.

— Ну, если вам нужна нянька, на меня не рассчитывайте.Подумать только, что скажу! мои подруги! — Салли пришла в ужас, но Рэйконе посочувствовала ей. Такое случалось со множеством девушек во все времена, иСалли была не вправе бросать камни в родственницу.

— Многое будет зависеть от того, что ты объяснишьим, — твердо заявила Рэйко.

— Это ни к чему, мама, все и так ясно.

Так оно и было, но мало кто из людей решался высказаться. Вих трудной жизни такое ничтожное событие прошло почти незамеченным. Некоторые,наоборот, сочли случившееся признаком надежды и новой жизни и думали, чтоХироко повезло Никто не собирался подвергнуть ее остракизму. Кое-кто спрашивал,когда родится ребенок, большинство отмалчивались, но ни одному человеку непришло в голову спросить, кто отец будущего ребенка.

Рэйко и Так попытались расспросить Хироко, Но онаОтказывалась подтвердить их подозрения или опровергнуть их.

В декабре она получила еще несколько писем от Питера. Онпо-прежнему находился в Северной Африке и сообщал, что с ним все в порядке. Онсовершенно не представлял, что стало с Хироко, его письма переполнялиизъявления любви, как и письма Хироко. Она сообщала новости о Рэйко, Таке идетях, но почти не упоминала о лагере и ни словом не обмолвилась о том, чтождет ребенка. Питер просил Хироко прислать фотографию, но у нее не оказалось ниодного снимка, кроме того, на котором они были сняты вместе. Обитателям лагеряне позволялось иметь фотоаппараты, и потому Хироко не выполнила просьбу Питера.

Годовщина трагедии в Перл-Харборе прошла тихо — везде, кромеМанзанара, где, как позднее стало известно, пленники устроили бунт. Двоих изних убили, десятерых ранили. и обитатели лагеря на озере Тьюл притихли,отрезвленные случившимся. После этого охрана лагеря была усилена.

Все с нетерпением ждали Рождества. Такео преподавал встарших классах школы, Рэйко целыми днями пропадала в лазарете, помогаянескольким врачам выхаживать больных гриппом, вырезать аппендициты, лечитькашель. После двухдневного отдыха Хироко вернулась к работе — теперь оначувствовала себя совсем здоровой Каждый вечер они с "Таком осуществлялидавнюю задумку: строили кукольный домик для Тами. Так сделал каркас здания имебель, а Хироко — украшения, ковры, шторы Несмотря на трудности с материалами,домик выглядел даже лучше, чем прежний. Такео и Хироко проявили настоящийталант, находя замену недостающим предметам и материалам.

Кроме того, Так изготовил новые принадлежности для игры в«монополию» — с помощью Рэйко, потратившей на это немало времени. Для Кена отецвырезал шахматы. А Рэйко связала прелестный розовый свитер из ангоры для Салли— шерсть она заказала в Монтгомери, потратив на нее почти всю зарплату.

Рэйко связала свитер и для мужа, а на оставшиеся деньгизаказала ему теплый жакет. Вместе с целым вязальным кружком она готовилакрошечные вещицы, чтобы преподнести их Хироко. Так тайком мастерил колыбель дляребенка.

На Рождество все были удивлены обилием подарков. Так заказалдля Рэйко по каталогу красивое платье, а Хироко подарила родственникам собственноручнонаписанное стихотворение, названное «Зимние бури, летние радуги». Подаркивызвали бурный восторг у всей семьи.

Но подарком, о котором они мечтали сильнее всего, быласвобода. Несмотря ни на что, Рождество прошло чудесно.

Большинство обитателей лагеря старались не вспоминать, где ис кем встретили праздник в прошлом году. Старики играли в го, женщиныбеседовали и шили, все мечтали и строили планы, навещали крошечные жилищадрузей, украшенные самодельными игрушками и гирляндами. Этих людей держаливзаперти, за изгородью из колючей проволоки, у них отняли почти все, но несломили дух. Все пленники были полны решимости не сдаваться — ради себя и другдруга. Хироко думала об этом, участвуя в рождественском концерте.

На Новый год в столовой устроили танцы, играл джаз, вкоторый недавно вступил Кен. Хироко пришла послушать музыку, и один из юношейпригласил ее танцевать. Залившись румянцем, Хироко отказала ему: под широкимпальто ее живот был почти не заметен.

В январе в Сталинграде сдались немецкие части — длясоюзников это была важная победа. На озере Тьюл этот месяц прошел без особыхсобытий, если не считать вспышки гриппа, более сильной, чем предыдущие. Онапродолжалась почти месяц, несколько стариков умерли, другие находились вкризисном состоянии.

К огромному удивлению всех до единого японце", в концеянваря призывные комиссии вновь оказались открытыми для японских мужчин июношей, им возвратили «привилегию» добровольной службы в армии. Но Кену уже нехотелось идти в армию — он не понимал, почему должен служить стране, котораяпредала его. Большинство юношей испытывали подобные чувства, их негодование ещене успело затихнуть, когда в первую неделю февраля власти лагеря заявили, чтопленники должны принести присягу. Для многих интернированных японцев это несоставило труда — все они были преданы США, но Кен и его товарищивозмутились, — узнав, что от них требуется. Два вопроса присяги особеннораздражали их: о том, желают ли они служить в вооруженных силах США,участвовать в сражениях, если им прикажут, и о том, готовы ли они отказаться отлюбых связей с Японией или императором, — этот вопрос был особеннонелепым, ведь большинство из этих японцев никогда не покидали пределов США.Больше всего Кена и его сверстников приводило в бешенство то, что у них сперваотняли все права, а теперь спрашивали, желают ли они погибнуть за страну,которая так обошлась с ними. Целый год Кен отчаянно желал уйти в армию, нопосле предательства и заключения в лагере наотрез отказывался служить в войскахили иначе приносить пользу этой стране.

Из тех же принципов многие ребята отказывались датьположительный ответ на два упомянутых вопроса и потому вскоре получили прозвище«нет-нет ребята». Вскоре их начали отправлять в соседнюю тюрьму — их верностьподверглась сомнению.