— Вас не затруднит, мадемуазель, прийти сюда через двадня?

Зеленые Зоины глаза стали огромными, когда она подбежала кроялю:

— Меня примут?

— Нет… Но здесь будет Сергей Павлович. Послушаем, чтоскажет он. И остальные педагоги.

— Хорошо, я приду Туфли постараюсь достать — У вас нетсвоих балеток? — удивилась женщина.

— Все, что у нас было, осталось дома, в России Отца ибрата убили, когда началась революция, а мы с бабушкой бежали… Месяц как мы вПариже. Я должна найти работу, бабушка уже старенькая… А денег у наснет. — Эти простые слова, стоившие толстых томов премудрых книг, пронялирепетитора до глубины души, хотя она и постаралась не показать этого.

— Сколько вам лет?

— Скоро будет восемнадцать. Я занимаюсь балетом сшести.

— У вас талант. Что бы вам ни сказал Дягилев… или другие— не верьте и не давайте себя запугать. Знайте: у вас настоящий дар танцовщицы.

От радости Зоя громко рассмеялась. Не об этом ли счастливоммиге мечтала она тогда, в Царском Селе?!

— Спасибо! Спасибо вам! — Ей хотелось броситьсяэтой строгой женщине на шею и расцеловать ее, но она сдержала свой порыв,боясь, что та истолкует его превратно. Она готова на все, чтобы показатьсяДягилеву, и ей предоставят эту возможность. Об этом она могла только мечтать…Может быть, и Париж — не такой уж скверный город и понравится ей, если онастанет балериной. — Я ведь два месяца не танцевала:

«заржавела» немножко. В следующий раз будет лучше.

— Да? Два месяца? В таком случае вы еще одаренней, чеммне показалось сначала. — И она улыбнулась этой красивой рыжеволосойдевочке, так изящно и непринужденно стоявшей у рояля.

Тут только Зоя спохватилась, что обещала бабушке скоровернуться, а прошло не меньше двух часов.

— Ой! Бабушка… Я должна бежать!.. Простите… — И онакинулась переодеваться. Через минуту лебедь вновь превратился в утенка. —Я приду через два дня!..

Спасибо вам за туфли!.. — Она заторопилась кдверям. — А в котором часу?

— К двум. Как вас зовут?

— Зоя Юсупова! — на бегу крикнула Зоя и исчезла вдверях.

А женщина осталась сидеть у рояля, с улыбкой вспоминая, какдвадцать лет назад и она впервые танцевала перед Дягилевым… Хорошая девочкаэта…

Зоя… Сколько же ей пришлось пережить… Конечно, все, что онатак бесхитростно рассказала, — правда…

Как трудно поверить, что и ей было когда-то восемнадцать… иона была так же полна жизни, как и эта девочка…

В пятницу, в два часа дня, Зоя снова появилась у входа втеатр Шатле с ковровой сумкой через плечо — там лежали трико и новые, ни разуне надеванные балетные туфли. Чтобы купить их, пришлось продать часы. Бабушкеона не сказала ни слова. За эти двое суток она думала о той волшебнойвозможности, которая открывается перед нею, и молилась своему ангелу-хранителю,чтобы тот не оставил ее в час испытания… А что, если она не понравитсяДягилеву? Что, если Настова обманывала ее и она никуда не годится?

Все эти мысли мучили Зою по дороге в Шатле, и она несколькораз готова была повернуться и убежать, но было уже поздно. Женщина, передкоторой она танцевала два дня назад, представила ее Сергею Павловичу Дягилеву.А потом Зоя, сама не помня как, оказалась на сцене и стала танцевать, забыв прото, что из зала на нее смотрят строгие судьи. Скованность ее исчезла бесследно:волна музыки подхватила, завертела ее и бережно поставила на место. Комиссия, кее удивлению, попросила станцевать еще — на этот раз с партнером. И снова Зоя,точно на ангельских крыльях, взмыла в воздух. В общей сложности показпродолжался полтора часа, и, как в первый раз, пот лил с нее градом, а новыетуфли безжалостно терзали ступни. И все же Зое казалось — она ничего не весит иможет долететь до луны. Сидевшие в партере кивали и что-то говорили — слов онане разбирала. Совещались они целую вечность, и наконец один из них повернулся кЗое и крикнул ей, как о чем-то вполне заурядном и обыденном:

— Так, благодарю вас! В следующую пятницу, в четыре —генеральная репетиция.

И все забыли о ней, а она стояла, и по щекам ее катилисьслезы счастья. Мадам Настова говорила ей правду, и ангел-хранитель неотступился от нее. Зоя не знала, означают ли эти слова, что она получаетангажемент, а спросить не решалась. Понимала она одно: в пятницу, в четыречаса, состоится генеральная репетиция… А дальше не загадывала.

Ей очень хотелось поделиться своей радостью с ЕвгениейПетровной, но она знала, что это невозможно.

Узнав о том, что ее внучка, графиня Зоя Юсупова, сделаетсятанцовщицей, бабушка придет в неописуемую ярость. Лучше уж пока хранить это втайне… Вот если ее и в самом деле примут в прославленную труппу, тогда…

Однако на следующей неделе, получив вожделенный ангажемент,она все-таки не утерпела.

— Что-что? — не веря своим ушам, переспросилаЕвгения Петровна.

— Я показывалась Сергею Дягилеву, и он разрешил мнетанцевать в своем балете. Премьера — через неделю.

Бабушка, как и ожидалось, не разделила ее восторга:

— Не сошла ли ты с ума? Танцевать на сцене?.. Чтосказал бы твой отец, если бы узнал о таком? — Это был хорошо рассчитанныйудар ниже пояса, и Зоя с тоской в глазах посмотрела на бесконечно любимую еюЕвгению Петровну.

— Зачем ты так? Папы нет… Он не принял бы ничего изтого, что случилось с нами. Однако это случилось. Значит, нужно что-топредпринимать, а не сидеть сложа руки — так мы просто умрем с голоду.

— Ты этого боишься? Напрасно. Сегодня же я закажу тебедвойную порцию. С голоду ты не умрешь. Но и на сцене танцевать не будешь! Вот ивесь сказ.

— Буду! — Впервые в жизни Зоя с вызовом взглянулана бабушку. Спорить она осмеливалась только с матерью. Однако уступить сейчасзначило отказаться от единственной надежды. Как еще могла она зарабатывать?Продавщицей в магазин она идти не собиралась. Мыть полы, поступить в швейнуюмастерскую?

Идти в модистки и украшать перьями чужие шляпы?

Никогда! А больше она ничего не умеет. Рано или позднопридется искать работу, и бабушка знает это не хуже, чем она сама. —Вспомните, какие гроши вам дали за рубиновое колье. Сумеем ли мы прожить,продавая наши драгоценности?! Все эмигранты занимаются этим. Все равно придетсяпоступать куда-нибудь, так не лучше ли делать то, что я умею и люблю?!

— Твои рассуждения просто нелепы. Во-первых, у нас ещеесть деньги. Ну а когда они кончатся, мы найдем достойный способ заработать. Мыобе вполне прилично шьем. Ты можешь преподавать русский или французский,английский или даже немецкий, если немножко поднапряжешься. — Да, вСмольном Зою учили и языкам, и еще множеству других, совершенно бесполезныхвещей. — Так что незачем тебе полуголой прыгать на сцене, как… — От досадыона чуть было не назвала имя любовницы Николая. — Ну, не важно. Я непозволяю. И все. Кончен разговор.