— Бабушка, поймите, что я никак не могла взять Федора ссобой. Генерал Першинг устроил роскошный прием. — И ей тотчас вспомнилисьцветы в зимнем саду и капитан, с которым она там познакомилась. Однако бабушкеона ничего говорить не стала.

— Ах, вот уже до чего дошло! Развлекаем солдатню!

Что-то дальше будет?! Вот почему барышни из хороших семей недолжны служить в балете! Это неприлично! И больше я терпеть это не намерена! Ятребую, чтобы ты немедленно ушла из театра!

— Бабушка, вы же знаете, что я… что это невозможно!..

— Очень даже возможно, если я тебе велю!

— Бабушка… Пожалуйста, не надо об этом… — Зоесовершенно не хотелось сейчас затевать спор с Евгенией Петровной: она еще неотошла от воспоминаний об этом чудесном вечере и этом седом капитане — он былтаким милым. И все же она сочла за благо не рассказывать о нем бабушке. К чему?Все равно она с ним никогда больше не увидится, а Евгении Петровне — лишнийповод для тревоги. — Ну, простите меня, я больше не буду.

Вот это верно: больше ей в таких местах бывать не придется —вряд ли генерал Першинг намерен устраивать прием для дягилевской труппы послекаждого спектакля.

— Куда ты направляешься, позволь спросить? —осведомилась графиня.

— На репетицию.

— Я больше не могу слышать этого слова! — Стараясьуспокоиться, графиня поднялась из-за стола и прошлась по комнате. —Репетиция, репетиция! Довольно!

Она собиралась продать еще одно колье — на этот разизумрудное. Может быть, Зоя все же выбросит эту дурь из головы?! Какая онабалерина?! Девчонка еще!

— Когда тебя ждать?

— К четырем. Репетиция начнется в девять, а спектаклясегодня нет.

— Зоя, я прошу тебя, подумай серьезно о том, что я тебесказала: оставь театр! — сказала Евгения Петровна, отлично понимая, чтоговорит впустую: Зое так нравится балет, да и деньги, которые ей платят втеатре, далеко не лишние. Сама мысль об этом была ей невыносима, но ЕвгенияПетровна должна была признать, что и ее новое платье, и теплая шаль быликуплены на Зоино жалованье. Из него же они платили за квартиру и покупали еду,не позволяя себе, впрочем, никаких излишеств. Кое-что по-прежнему привозил имкнязь Владимир в надежде хоть мельком увидеть Зою.

— Вот я вернусь, и мы пойдем гулять.

— С чего ты решила, что я собираюсь идти с тобоюгулять? — ворчливо осведомилась графиня.

Зоя рассмеялась:

— С того, что вы меня очень любите, а я — вас!

Она чмокнула ее в щеку, и словно гимназистка, опаздывающаяна урок, выбежала из комнаты.

Графиня вздохнула и принялась убирать со стола.

Ах, как трудно стало с Зоей!.. Как сильно все переменилось!И сильней всего — сама Зоя… Она уже не ребенок, за нею теперь не уследишь…

Репетиция проходила в «Гранд опера». Зоя занималась устанка, потом танцевала на сцене и через несколько часов почувствовала, чтосильно устала: давала себя знать бессонная ночь. Наконец около четырех она совздохом облегчения вышла на улицу, залитую июньским солнцем.

— У вас утомленный вид, мадемуазель Юсупова, —раздался вдруг чей-то голос.

Вздрогнув от неожиданности, Зоя подняла голову и увиделакапитана Клейтона Эндрюса, стоявшего возле штабного автомобиля.

— Ох, как вы меня напугали… Здравствуйте, капитан.

— Был бы рад сказать то же самое, но… Я здесь томлюсьуже часа два. — Он рассмеялся.

— Вы меня ждете? — изумилась Зоя.

— Вас. Вчера мне не удалось попрощаться с вами.

— Вы были чем-то заняты, когда я уходила.

— Должно быть, вас посадили в первый автобус, и я,вернувшись, вас уже не застал.

Зоя кивнула, недоумевая: неужели он искал ее и выяснял,каким автобусом ее повезли домой? Она не думала, что они когда-нибудьвстретятся, но чувствовала, что ей приятно видеть его: он и вправду был оченькрасив — высок ростом, изящен. Она вспомнила, как легко и грациозно он кружилее вчера в вальсе.

— Я надеялся, что вы окажете мне честь и пообедаете сомной, но, кажется, уже поздно.

— Да, мне надо домой… к бабушке… она ждет меня. —Зоя улыбнулась ему, как напроказившая девчонка. — Она ужасно сердитсяиз-за вчерашнего…

— А вы поздно вернулись? — озадаченно спросилкапитан. — Я не заметил, который был час, когда вы ушли.

Значит, она и вправду очень молода — совсем девочка,невинное дитя, а вот глаза не по-детски мудры.

Вдруг она расхохоталась:

— Бабушка считает, что барышне неприлично ходить одной,и она послала нашего Федора в виде дуэньи, а я отправила его домой! Он был раднесказанно, а я — еще больше.

— В таком случае, мадемуазель, не позволите ли мнепроводить вас? Я доставлю вас на машине в целости и сохранности.

Зоя заколебалась, однако капитан выглядел человекомблаговоспитанным… Подумаешь, что тут такого?

Тем более что никто не узнает… Она выйдет за квартал доПале-Рояля.

— Спасибо.

Клейтон распахнул перед нею дверцу, и Зоя, усевшись, назвалаему адрес. За несколько сот метров от дома она попросила остановиться.

— Разве вы здесь живете?

— Не совсем. — Зоя засмеялась и снова залиласькраской. — Я подумала, что не стоит доводить бабушку до полногоисступления: она ведь еще не простила меня за вчерашнее.

Рассмеялся и Клейтон, отчего лицо его стало совсем молодым.

— Да вы просто сорванец! Ну а если я попрошу васоказать мне честь и отужинать со мной? Что вы на это скажете?

— Не знаю, право. Я сказала бабушке, что сегодня нетспектакля… — Она всегда говорила ей правду, неужели теперь придется лгать? Ноотношение графини к «солдатне» было ей хорошо известно.

— А она вас никуда не отпускает? — Капитан былодновременно и позабавлен, и удивлен.

— Я пока нигде еще не была, — честно призналасьЗоя.

— О боже!.. — воскликнул капитан. — А непозволено ли мне будет узнать в таком случае, сколько же вам лет? —Очевидно, она еще моложе, чем кажется.

— Восемнадцать, — с ноткой вызова ответила Зоя.

— И вы, должно быть, думаете, что это очень много?

— Достаточно. Совсем недавно бабушка попыталась выдатьменя замуж за друга нашей семьи. — Она снова вспыхнула, подумав, чтопоступает глупо, рассказывая ему о князе. Однако Клейтон был иного мнения.

— А ему сколько? Двадцать один?

— Нет, ну что вы! — рассмеялась Зоя. — Онгораздо, гораздо старше! Ему чуть ли не шестьдесят уже стукнуло!